2
Заканчивался четвертый день поездки Бойцова и Платова. В густых сумерках они возвращались в Читу, но путь не близкий. Завернули на ночлег к знакомому Ивана на Черновских Копях.
Но на милицейском посту ожидала неприятная новость: в полуказарме 913-й версты железной дороги убит путевой обходчик Лосицкий. Квартира ограблена. По слухам, действовала целая шайка.
Наутро, еще в потемках, сотрудники угрозыска выехали на означенный полустанок, где, как сообщили вчера Бойцову, уже вели дознание работники железнодорожной милиции.
Её на квартире Лосицких представлял в единственном числе невысокий молодой парень в аккуратной гимнастерке, который, шумно сопя, собирал в брезентовый, видавший виды портфель бумаги со стола.
У стены на обшарпанном стуле, зябко кутаясь в платок, сидела смуглая женщина средних лет. Опухшие от слез глаза невидяще скользнули по вошедшим.
– Кто такие? – настороженно спросил парень с портфелем, вытягивая из него револьвер.
Бойцов и Платов представились. Важно сообщил о себе и парень: Козлов, агент железнодорожного угрозыска. Иван Иванович попросил его поделиться выясненными обстоятельствами случившегося, поподробнее рассказать, что и как произошло. Но агент из «железки» повел себя неожиданно.
– Разберемся без вас. Сами с усами! – заявил он небрежно и категорично. – Тут наше дело, дорожное, не по вашей принадлежности.
И, закончив складывать бумаги, хозяин портфеля важно прошествовал за порог. Иван Иванович едва успел притормозить за рукав рванувшегося следом Платова. Покачал отрицательно головой, присел к столу, молча посмотрел на безучастную женщину. Кивком головы усадил на лавку у порога Платова. Через несколько минут негромко кашлянул.
– Давайте знакомиться, хозяйка. Из милиции мы, по розыску. Фамилия моя Бойцов, зовут Иван Иванович, а это мой товарищ – Николай Платов.
После Козлова разговорить Лосицкую было трудно. Но Иван Иванович был терпелив. Как не понять горе, обрушившееся на семью: погиб муж, отец, кормилец…
Скорее всего, видя и ощущая это неподдельное сочувствие чужих людей, Сабина Ильинична Лосицкая, беззвучно плача сухими глазами, рассказала то, что чрезвычайно насторожило Бойцова.
…За день до трагедии, 5 марта, в квартиру Лосицких постучали трое. Дело было уже около десяти вечера. Открывай, дескать, из Госполитохраны мы с обыском насчет незаконного хранения оружия. У Лосицкого оружия сроду не водилось, о чем он через двери и заявил, а впустить отказался.
Первым настораживающим обстоятельством было уже то, что «господа из ГПО» в ответ на такой категорический отказ ничего не предприняли, а подались прочь. Бойцову хорошо была известна настырность истинных госполитохрановцев в подобных ситуациях. Те – не отступали, а добивались своего в любом случае.
Второй штришок – не менее настораживающий. От квартиры путевого обходчика незнакомцы подались к соседу – Кондратию Жулевичу. А немного погодя Жулевич постучал к Лосицким. Так и так, мол, сосед, требуют тебя в качестве понятого ко мне, будут обыск делать.
«Что-то новенькое, – подумалось Бойцову, – подозреваемый сам для себя понятых собирает…»
Настораживали и впечатления, которыми по возвращении от Жулевичей поделился с женой Василий Лосицкий.
Обыск-де не обыск, а одна проформа. Показали эти типы какую-то бумажку, мол, ордер. Порыскали для отвода глаз по углам, а потом… сели чай пить с хозяином! На чай и четвертый с улицы ввалился. И все с Жулевичем – запросто. Никакой протокол не писали, сказали Лосицкому, что его подпись не требуется. С тем и отпустили.
– А сами, Вася подметил, на власть-то и не похожи, – передала впечатления мужа Сабина Ильинична. – Говорил, грязные, мол, прямо задрипанные какие-то, нечесанные… О-о-ох… говорила я Васе – больно подозрительно все это! И с Жулевичами почему-то обошлись благосклонно, хотя он – проныра еще тот…
Лосицкая рассказала Бойцову, что между ними и соседями давно пробежала черная кошка. Кондратий Жулевич отличался вороватостью, стремился завсегда прибрать чужое, постоянно выглядывал, что где плохо лежит. А однажды увел с пастбища чью-то корову. Ребятишки же Лосицких видели это да и растрезвонили на всю округу. С тех пор вражда межсоседская Жулевичами и закручена.
Рассказ хозяйки о причине их неуживчивости с соседями высветил для Бойцова еще одну нестыковочку. Как же так, не здоровались, не разговаривали, а вчера, со слов Лосицкой, соседка Евдокия Жулевич – Лосицкая показала ее в окне – здоровенная бабища лет сорока пяти, с бегающими лисьими глазками, прошмыгнула мимо крыльца, кося взгляд на милицейских лошадей, – так вот, она, Евдоха, вчера сама вызвалась заявление в милицию написать. Откуда такое участие?
Еще больше вопросов вызывали непосредственные обстоятельства налета, грабежа и убийства путевого обходчика.
3
…В дверь забухали неожиданно и требовательно. Как раз, когда хозяйка на кухне с ужином возилась. Кинулась, испуганная, в комнату:
– Вася, стучат там! Не дай бог, вчерашние!.. – руки, как в молитве, к груди прижала.
Встревоженный Лосицкий шагнул через кухню в сени.
– Кто там?
– Открывайте, гражданин Лосицкий! – голос молодой, нахальный.
– Кто вы? – повторил упрямо хозяин.
– Контора «Господи, помилуй», вот кто! Открывай, мать твою! Шевелись! – заорал голос погрубее, прокуренный.
– Гражданин Лосицкий! Не чините препятствия властям! – снова послышался насмешливый молодой голос.
– Васенька… не надо! Боюсь я! Не открывай!.. – тихо прошептала Лосицкая, еще крепче прижимаясь к мужу, заплакала.
– Да погоди ты, чего реветь начала! Иди к детям, иди…
С улицы снова заорали, бухнув в дверь:
– Открывай, едрена вошь! Проверяем насчет оружия… Как давече соседа твово. Сам же там был, чего раскочевряжился! Али прячешь ствол? – ехидно осведомились через дверь.
– Нету у меня никаких стволов, – твердо ответил Лосицкий.
– А раз нету, так и тем более открывай. Чего ж тады, мужик, таисся? Чево скрывашь? Не-ет, проверка не помешает! – нетерпеливо, уже явно злясь, выкрикнул молодой.
– Не открывай, Васенька! – в слезах прошептала Сабина Ильинична.
– Ну что ты, Сабиночка, – с деланой бодростью шепнул в ответ муж. – Нам бояться нечего.
Он с шумом выдохнул воздух, решительно шагнул вперед и откинул кованый крюк дверного запора. Снаружи энергично поджали, и в сени ввалилась вчерашняя троица, гонявшая чаи у соседа Жулевича.
– Предъявите документы! – загородил дорогу Лосицкий.
– Вот те мой мандат! – ткнул револьверный ствол обходчику в лицо скуластый невысокий крепыш в долгополой солдатской шинели и ботинках с обмотками, но, ухмыльнувшись, вытащил из кармана сложенный вчетверо помятый лист. – На, читай! Вишь – Госполитохрана, мандат на обыск! Понял ты?
