В доме оказался младшой спешиловский выкормыш – Васька. Филипп ему строго наказал: всем, кто не спросит, отвечать одно – всю ночь и весь вечер он, Филипп, был здесь. Нездоровилось, животом маялся. Что малец не подведет, Цупко был уверен.
Вскоре после ухода Цупко прибежал к Бизину и трясущийся от страха Харбинец. Разве что землю не ел, божась вперемежку с матами, что ни сном ни духом и представить не мог такого поворота с Хряком. Вновь и вновь пересказывал Алексею Андреевичу все подробности знакомства с Хряком в камере, пребывания с ним в лагере на Русском острове.
– Андреич, башка трещит ото всего энтого! Ну, бля, никак уразуметь таково поворота не могу! Кагды ж он скурвиться-то мог? Правильный уркаган, наш в доску! – сокрушенно повторял Дмитриев, словно безумный, раскачиваясь на табуретке. – Кагды ж успели его сыскари захомутать? Японский бог! И как в свою веру обратили?
– Чего ты, как сявка, причитаешь?! – оборвал в конце концов излияния и вопли Харбинца Бизин. – Слепым кротом ты, Николаша, оказался, чего уж после драки кулаками махать… Обосрался, паря, ты крепко, теперича отмываться надобно…
– Ага, отмоешься! Костя на правилку поставит – оттель одна дорога, за Хряком… Эх-ма, Андреич, выручай! Костя одного тебя уважат, замолви слово! Андреич!.. По гроб жизни, рабом…
– Не размазывай юшку, Коляша! Рассуропился хуже младенца! Есть у меня думка…
Харбинец с надеждой вскинул на Бизина безумные глаза.
– Ежели, Николаша, сумеешь прокрутить для Кости надежную интригу с Калачом…
– Я об ем уже голову ломал. Калачу можна таку наводку дать. Мол, богатое дело – Шумовские прииски. Во-первых, из Читы его удалить, а во-вторых, артельным хлопчикам на прииске цинкануть нащет Калача. Оне ево там и закопают…
– Не-е… – покачал головой Бизин. – Этот номер не пройдет. Свои люди среди читинской шелупони у Калача обязательно имеются. И могут ему взаправдашний расклад по приискам дать. Обскажут, что там своя шайка – эти самые артельные – и соваться туда не следует, а то и без головы можно остаться. Калач мигом сообразит, куда его вы толкаете. И так от него огребете – мало не покажется!
– Но чо тады… Слышь, Андреич, а ежели Калача с его людишками на партийну кассу навести?
– Это ты о чем?
– Я про большевичков. Сказывают, что в ихнем губернском комитете в кассе золотишко имеется. Оне его из Совроссии получают и раздают своим по районам…
– И откель, Николаша, у тебя такие сведения?
– Так ты погляди, Андреич, какой они там охраной обставились!
Бизин протянул руку и больно постучал сложенными в щепоть пальцами Харбинца по лбу.
– Ты чо! – отшатнулся с перекошенной не столько от боли, сколько от неожиданности физиономией Дмитриев.
– А то, что дурак ты, Коляша, законченный! Идиот и кретин! Какое, на хрен, в большевистком губкоме золото? Совсем ты, свихнулся! Охраны, вишь, там до жопы! Охрана там, дурень, для антуражу, от опаски белого террора! Понял ты, урод?!
– Не могет, што из-за одних беляков столь штыков понаставили… – пробурчал Харбинец, продолжая потирать лоб. – И чо так уж яриться, Андреич… Я ж пока разны варианты прикидываю…
– Варианты! Ишь, какие словечки-то знаешь… А ты подумал своей дырявой башкой, ежели даже и допустить, что в губкоме богатая касса имеется, о последствиях? Да кто бы туда ни сунулся – такой кипиш подымется!.. Вся милиция, вся госполитохрана на дыбы встанут! Всю Дэвээрию перетрясут! За губком, идиот, обычным фараонским шмоном не отделаешься! Вбей ты себе это в башку, ежели она у тебя не кочан капустный!
Харбинец и впрямь погрузился в раздумья. Уставился невидяще в окошко, треух в пальцах теребит.
Затянувшееся молчание нарушил Бизин.
– Я тут, на днях, Николаша, заглянул в одно торговое заведение… Китаезы магазин новый открыли, «Дун-Син-Тай» называется… Богатенький… Вот где для Калача пожива-то может быть. Особливо аккурат по рождественским продажам. Вещицы там, тряпки, шубейки – добрые, не для голытьбы. А вот денежным людям да ихним барыням-мадамам – в самый раз… А, Николаша?
Харбинец треух теребить перестал, глаза ожили, и сам ожил.
– …А Косте я за тебя словечко замолвлю. Только уж, не обделайся, Николаша, на этот раз, тогда уж я тебе ничем подсобить не смогу. Ну и должок за тобой, само собою, мил-друг, образуется… А на Калача ты вот каким макаром зайди…
3
Оживший Харбинец отправился по известному ему адресу – на квартиру Павла Петрова. Там, как научил Бизин, пожалился, что крепко с Костей Ленковым рассорился. Де на состоявшемся у Нюрки Тайнишек зарученьи пьяный Костя обзывал его непотребно. Из-за чего он, Харбинец, на Ленкова в большой обиде и богатую наводку обидчику не дал.
Петров и оказавшийся при этом разговоре дружок его, Вовка Журомский, быстро сообщили об имеющейся у Харбинца богатой наводке Калашникову. Через пару дней он встретился с Дмитриевым-Харбинцем. Тот, правда, не утерпел, помня костяшки Бизина, намекнул и про губком. Но и у Калача такое намерение поддержки не нашло. А богатый китайский магазин заинтересовал.
Когда подручные гастролера провели разведку магазина, Калач даже пообещал Харбинцу часть добычи – взял в долю. Тот сразу же обо всем известил Ленкова, памятуя, что за просчет с Хряком Костя одно-единственное условие выставил: от «правилки» за привод сыскаря в шайку Харбинца спасет только полная развязка с Калачом.
Но подставой Калашникова Бизин решил убить даже не двух – трех зайцев! По его наущению, Ленков предложил Тимофею Лукьянову сообщить угрозыску о намерении прибывшего в Читу международного вора Калашникова взять богатый китайский магазин. Одновременно старый прохиндей договорился с Ленковым, что эти же сведения в уголовный розыск сообщит и Цупко, как осведомитель. Дескать, не только с конкурентом получится разделаться, но и у сыскарей доверие укрепить к тем, кто такие сведения приволок. Тогда хлопчики из угро в других направлениях будут рыть, а не к Филе и Тимофею приглядываться.
Комбинация развернулась как нельзя лучше.
Лукьянов, якобы исходя из циркулярного оповещения о возможном появлении вора международного класса Калашникова в столице ДВР, намекнул помначу угро Сметанину, что подбирается через своих тайных осведомителей к одной шайке, с которой, как ему стало известно, снесся этот самый Калашников.
Немного погодя, когда предстоящие действия Калача и компании стали полностью ясны ленковцам, Лукьянов напрямую вышел на Фоменко. Сослался, что уже сообщал Сметанину о проводимой разработке одной шайки, но теперь точно установил, что с нею связан разыскиваемый Калашников и что шайка под его началом определила место ограбления – магазин «Дун-Син-Тай». Неизвестно, дескать, только точное время.
При этом донесении Лукьянова присутствовал и Баташев. Когда начальник пятого участка уездной милиции ушел, Баташев почесал затылок и виновато сказал, что, видимо, они с Бойцовым погорячились насчет Тимофея Лукича, который провел такую ценную работу.
