А на следующий день в Рам Дире устроили грандиозный пир.
Столы расставили прямо на центральной площади, а по ее периметру на мостовой развели костры, над которыми принялись жарить цельные свиные и бычьи туши. Из подвалов выкатили тщательно оберегавшиеся бочки с вином, и каждый из горожан получил право выпить столько, сколько захочет. Всякий, кто играл на каком-то музыкальном инструменте, принес его с собой, и вечерний воздух зазвенел от веселых голосов и перебора струн.
Городской Совет пировал в том здании бывшего храма, где у сира Джама находился штаб. Тут веселье было не таким безудержным, а еще произносились тосты, почти сплошь за процветание города, что стал для норденских изгнанников новой родиной.
– Да возродится на этих землях слава древней Магниссии, что знаменита не только могуществом, но и богатством и тягой к знаниям! – вещал престарелый сир Овад, любивший, как и многие люди его возраста, поговорить. – Да пребудем мы безопасны и благолепны под скипетром нашего победителя, сира Джама Огарского!
– Ура! Да пребудем! – закричали все, и особенно дружными вопли получились с того края, где сидели члены Совета из простого народа во главе с горшечником Рауфом и старшиной ополченцев Довой.
Рыцари тоже поддержали тост, но без особого энтузиазма.
Бывший капитан герцога Буасского выпил вместе с остальными, а затем сам взял слово.
– Спасибо, друзья, – сказал он. – Мне очень приятно это слышать… Только вот упоминание скипетра подразумевает королевство, а я не хотел бы становиться королем. Мне не нужно власти, мне достаточно быть лишь командиром нашего доблестного войска, которое теперь, с наступлением мира, необходимо значительно уменьшить. У нас есть Совет, пусть он правит!
Лица рыцарей, что располагались по сторонам от победоносного полководца, недовольно вытянулись. Наверняка они рассчитывали, что во главе города стоять будут они, а не какие-нибудь там горшечники, кузнецы и свинопасы.
– Естественно, я всегда готов помочь всем и делом и советом, если надо, – продолжил сир Джам. – Ведь в Рам Дире еще очень многое нужно обустроить, чтобы город стал достоин своей древней славы. За это и выпьем!
Кубки вновь оказались опустошены, но затем наполнены.
– Сир, но разумно ли вот так уходить от власти, пока все еще не устоялось? – спросил у севшего на место сира Джама сир Верьен. – Распускать войско, столь преданное вам и готовое поддержать любое ваше решение?
– И ты тоже хочешь видеть меня королем?
– Ну, не только я, – сказал сир Верьен, смутившись. – Все наши…
– Я не приму корону. – Сир Джам говорил негромко, но уверенно. – Вспомни, от чего именно мы бежали сюда? От тирании и произвола власти. Неужели вы хотите, чтобы то же самое повторилось на этой земле, за которую нам пришлось столько сражаться?
Сир Верьен пробормотал нечто невнятное, и на этом разговор окончился.
Пир же продолжился и затянулся до поздней ночи, а кое-где на улицах и до утра. Самые рьяные горожане нового государства, возникшего на руинах древней Магниссии, пели и танцевали до рассвета и разошлись по домам уже засветло.
А к полудню следующего дня Рам Дир обошла страшная весть – сир Джам занемог, и серьезно. Со всего города собрали лучших лекарей, чтобы справиться с болезнью.
– Ну что скажете, коновалы? – поприветствовал их делегацию сир Джам.
Он был бледен почти до синевы, глаза запали, а дышал он тяжело, с присвистом. Лекари отозвались на такое приветствие кривыми ухмылками, после чего принялись за осмотр.
– Ну что? – спросил ожидавший в соседней комнате оруженосец Ожье, когда самый пожилой из лекарей, бородатый и степенный, на минутку вышел. Рядом с оруженосцем переминался с ноги на ногу старый сир Овад, старшина Дова и купец Рамсин, не так давно принятый в Совет как представитель городских торговцев.
– Яд, – ответил лекарь коротко. – Сира Джама попытались отравить. Чем именно, мы пока не определили, но попробуем сделать все возможное, чтобы пациент выжил.
Сир Овад от такой новости выпучил глаза и стал напоминать филина. Дова отступил на шаг и прижал ладони ко рту, и только купец остался спокоен.
– Полагаю, об этом не стоит знать никому за пределами этой комнаты, – заявил он. – Непременно начнутся поиски «врага», который совершил это. Всеобщие подозрения, взаимная ненависть, конфликты и упреки – все это сейчас нужно нам менее всего.
– Но ведь надо и вправду найти злодея! – воскликнул Ожье.
– Это почти невозможно, – покачал головой купец. – Вспомни пир. Десятки людей имели возможность подсыпать что-нибудь в кубок сира Джама. Начиная со слуг, что наливали вино, и заканчивая всеми теми, кто сидел за столом. Ближе к полуночи все уже бродили туда-сюда, царил всеобщий хаос.
– И все равно надо начать расследование, – протянул сир Овад.
– Кому это могло понадобиться? – спросил Дова потрясенно. – Зачем? Ведь он герой, да вчера еще и заявил о том, что не будет искать королевской власти над Рам Диром.
– Сир Джам, даже если бы он сделался простым горожанином, все равно остался бы некоронованным владыкой города, это всякому понятно, – сказал купец. – И кто бы ни правил, тому бы всегда пришлось оглядываться. Кто-то это понял и решил избавиться от помехи на пути к власти.
– Кто? – и сир Овад подозрительно оглядел собеседников.
Купец только плечами пожал.
Лекари приступили к делу со всем тщанием, пустили в ход припарки и снадобья, пахнущие столь мерзко, что смрад выползал за пределы здания. Ближе к вечеру показалось, что сир Джам идет на поправку, и все в городе воспрянули духом, но к утру стало известно, что бывший капитан стражи герцога Буасского умер. Яд, попавший в его тело во время пира, оказался необычайно силен.
Городской Совет собрался на рассвете, его членов практически выдернули из постелей. Лица у всех были вытянувшиеся и потрясенные, никто не хотел верить, что героя только что закончившейся войны, человека, приведшего их в Рам Дир, больше нет.
– Почтенные друзья, – сказал взявший слово сир Друзо. – Все вы знаете, какую тяжелую утрату понесли мы сегодня. Но жизнь продолжается, и нам нужно решить два вопроса. Определиться с похоронами нашего сира Джама. Кроме того, сделать так, чтобы его гибель никоим образом не повлияла на течение городской жизни. Чтобы не было никакой паники и доверие к власти сохранилось. Для этой цели предлагаю усилить патрули на улицах.
– Но чем это поможет? – спросил горшечник Рауф. – Против кого?
– Э, возможных бунтовщиков… – не очень уверенно сказал сир Друзо. – Мы, благородные соратники сира Джама, считаем, что враг, нанесший этот подлый удар, готовит попытку к выступлению и захвату власти в Рам Дире.
– Глупость какая, – буркнул Рауф. – Никто его не поддержит, особенно сейчас! Все любили сира Джама, и никто не встанет на сторону ублюдка, пустившего в ход яд! Если выяснится, кто это сделал, то его прикончат сами горожане, просто на куски разорвут!
