Аги дышала, рана на макушке не выглядела опасной, но приходить в сознание младшая из сестер отказывалась.
– Лекаря сюда! Живо! – продолжала распоряжаться Ули.
Не дождавшись врача, она выскочила из шатра, решительная и собранная, несмотря на раны. За ней двинулись державшие факелы фурии, прибежали норды из ближайшего отряда, только обрадовавшиеся тому, что резать придется бывших союзников.
– Никогда не доверять люди из железа, – заметил их командир, сладострастно поглаживая лезвие меча. – Они крысы. Предатели. Вперед!
Но там, где должны были стоять лагерем подданные короля Филиппа, не обнаружилось никого. Норденцы, похоже, снялись со стоянки втихую, едва наступила темнота, задолго до того, как дюжина рыцарей отправилась убивать моих сестер.
– Они быстрый, хорошо скакать, – сказал мрачный норд, изучив следы. – Мы не догнать. Лошади плохо быть.
– Это верно, – после краткого размышления ответила Ули, потирая подбородок. – Но несколько отрядов разведчиков все равно отправь следом. Мне хотелось бы точно знать, куда они двинулись и что намерены делать.
– Да, вождь, – отозвался норд и принялся отдавать приказания.
Ули же поехала обратно к шатру, где лекарь пытался привести в сознание Аги. Открыла глаза она только к рассвету, когда уже вернувшиеся разведчики доложили, что отряд норденцев со всей возможной скоростью направляется к границам собственной страны.
– Ты как, сестра? – поинтересовалась Ули.
– Странно, – ответила Аги, удивленно моргая. – Будто потеряла что-то. Только вот не могу вспомнить, что именно… какая-то пустота внутри.
– Пойдем, посмотрим на казнь предателей, и тебе станет лучше.
– А как ты хочешь их казнить?
– Четвертованием. Чтобы умерли не сразу, осознали наказание. Остальные пусть посмотрят, что будет с теми, кто откажется следовать за нами.
Мои сестры вышли из шатра к тому моменту, когда все было готово для казни. Военачальники, спешно призванные из находящихся по соседству частей, мрачно сгрудились вокруг грубо сколоченного по этому поводу помоста. На нем распоряжался жирный палач, вооруженный громадным мечом, и суетились трое его помощников, все в черных масках и в одеждах того же цвета.
– Начинайте! – приказала Ули, усаживаясь на установленный рядом с помостом трон.
Фурии с обнаженным оружием окружали его.
– Сначала мертвых! – добавила она.
Смотреть за отвратительной сценой казни я не хотел и поэтому направил свое дальновидение немного в сторону, изучая лица полководцев, что шли за Риком, а теперь исполняли приказы моих сестер. Кто мог представить, что из диких нордов, веками не знавших ничего, кроме охоты, рыбалки да мелких распрей, выйдут такие командиры?
Тела погибших во время ночного покушения норденцев разрубили на куски, затем наступила очередь живых. Четвертование – один из мучительнейших видов казни, хуже только смерть с помощью кола, но она слишком долга, а громадное войско не может несколько дней стоять на одном месте. Норденцы умерли в страшных мучениях, но ни один не попросил о милости.
– Тела отдать собакам, – велела Ули, когда казнь была закончена.
– Сестра, – сказала Аги в этот момент. – Я поняла, что именно я потеряла.
– Что?
– Троллеров. Все это время я ощущала их как часть себя, а сейчас ничего.
Ули нахмурилась.
– А ну-ка вспоминай, где они располагались! Отправимся туда! Попробуем восстановить твою власть над ними.
Но в той ложбине, где еще вчера устроилась на ночлег огромная стая свирепых чудовищ, оказалось пусто. Лишь примятая трава да следы когтей на стволах деревьев говорили, что тут кто-то был. Норды из расположившихся рядом отрядов клялись, что ничего не видели и не слышали, троллеры будто растворились в воздухе.
– Ладно, если они просто ушли, – негромко сказала Ули, закусив губу. – Но вот если они начнут нападать на всех подряд, на наши отряды к примеру…
Аги только печально вздохнула.
Но троллеры не дали о себе знать ни в этот день, ни в последующий. Никто из воинов орды больше не сталкивался с ними, как и никто из жителей Северной империи или Нордении. Болтали, что чудовища, служившие Великому Повелителю Севера, решили последовать за ним в те края, куда он отправился после смерти. Но скорее всего они просто вернулись в те логова, где прятались до начала всех нынешних событий, когда много столетий о них вообще никто не слышал. Затаились, что они прекрасно умели делать, до появления нового господина, что сумеет подчинить их себе.
Войско же моих сестер двинулось дальше, но уже через два дня дорогу ему преградила имперская армия, не очень большая, на первый взгляд, но состоящая из опытных солдат и умелых полководцев, что отличились в войне с Лорандией.
– Мы уничтожим их и даже не заметим! – заявила Ули, бросая свою армаду в бой.
Но все оказалось не так просто.
Панцирная пехота, вооруженная длинными копьями, выдержала не одну, не две, а добрую дюжину атак, заставив нападающих умыться кровью. Рыцарская конница опрокинула два отряда нордов и сама перешла в контрнаступление, так что в один момент опасность грозила даже самим моим сестрам. Но в ход пошел резерв, и неистовые норды вновь рванули атаковать, будто не зная, что такое усталость. Тысячи мечей залязгали на поле того, что летописцы позже назвали Битвой Кровавого Потока, тысячи стрел закрыли небо так, что потемнело солнце.
Контратака оказалась отбита, и орда вцепилась в противника, точно собака в шею медведя. Один наскок, второй, третий, и вот уже рыцари были вынуждены спешиваться, потому что с коня сражаться в обороне неудобно. Вот панцирная пехота потеряла свои позиции, потому что слишком мало бойцов осталось в ее рядах, да и те изнурены до предела. Истошно ржали раненые кони, тучи мух кружили над лужами крови и грудами трупов.
– Неужели всё? – спросила Ули недоверчиво, когда стало ясно, что наступила тишина.
Битва началась утром, а к этому времени покрасневшее, точно напившееся крови, солнце висело низко над горизонтом, и из леса наползал вечерний туман. Крови за этот длинный день было пролито столько, что ее ручьи стекали в ближайшую речушку. Воды ее стали багровыми до устья, до самого впадения в Баунд. Прежнее имя тут же забылось, зато новое, Кровавый Поток, прилипло намертво.
– Всё, – отозвалась Аги, выглядевшая вовсе не такой бесстрастной, как обычно.
К ним привели пленных, из всего имперского войска их набралось около сотни, остальные пали, не бежал никто. Израненные, уставшие, они смотрели на моих сестер с ненавистью, но и с гордостью, и вновь никто не просил о пощаде.
– Вы сражались отважно, – сказала Ули. – Покрыли себя славой. Поэтому приказываю вас отпустить. Вы свободны, отправляйтесь домой…
Рыцари, копейщики и лучники недоверчиво переглядывались, пока с них снимали веревки.
