Мальчику это понравилось.
– Хорошо! – сказал он. – Сходите к себе домой и принесите сюда столько золота и серебра, чтобы мы с братом доверху набили наши дорожные мешки. Да, кроме того, прихватите для нас по хорошему стальному луку. Тогда я вам отдам ваш глаз. А до тех пор не видать вам ни глаза и ничего другого.
Тролли заскрипели зубами от злости.
– Негодный мальчишка! – сказали они. – Как же мы доберёмся до дому без нашего глаза?
– А это уж ваше дело. Вы же умеете колдовать!
Тогда тролли по очереди принялись звать свою хозяйку.
И вот издалека, из-за гор, отозвался чей-то голос, похожий на вой осеннего ветра. Это лесная хозяйка, старая троллиха, услышала, что её зовут, и откликнулась.
Один из троллей сложил руки трубой и крикнул через реки и горы, чтоб она поскорей принесла в Хедальский лес два стальных лука и два полных ведра серебра и золота.
Прошло немного времени, и земля загудела, зашумели, затрещали деревья. Это лесная хозяйка прибежала на зов троллей с луками и вёдрами, полными золота и серебра.
Узнав, в чём дело, она так рассердилась, что выдернула с корнями большую сосну и переломила её о колено, словно это была не столетняя сосна, а сухой прутик. Потом она вырвала у себя из головы длинный зелёный волос и стала им, как верёвкой, ловить мальчика.
Но тролли, которым хотелось поскорей получить назад своё сокровище, стали уговаривать её не трогать этого мальчишку. Он жалит, как оса, а хитёр так, что, чего доброго, выдумает какую-нибудь новую уловку и отнимет глаз и у неё.
Лесная хозяйка зарычала, как разъярённая медведица, но не стала спорить. Она швырнула на землю два стальных лука и оба ведра – с золотом и серебром – и побежала обратно в горы, перепрыгивая на бегу через ели и сосны.
А тролли стояли перед мальчиком и протягивали к нему свои узловатые руки.
– Ну отдай же! Отдай! – говорили они.
– Ладно, берите! – сказал мальчик и отдал троллям их глаз.
Они засмеялись от радости и, сотрясая землю, побежали вслед за лесной хозяйкой.
Когда тролли скрылись за горами, из-за гор выплыло солнце.
Мальчики набили мешки золотом и серебром, вскинули за плечи стальные луки и, прихватив новые вёдра из блестящей меди, весело зашагали домой.
С тех пор никто никогда не слыхал, чтобы тролли бродили в Хедальском лесу.
Пер Гюнт
Давным-давно, когда тролли ходили по земле, словно они тут хозяева, жил в Кваме охотник по имени Пер Гюнт. Круглый год бродил Пер Гюнт в горах, потому что в те давние времена горы были покрыты густыми лесами, а в лесах водилось всякое зверьё.
И вот что случилось с ним однажды осенью.
Скотину с лесных пастбищ давно уже угнали вниз, в долину. Вместе со стадами ушёл с гор и весь народ.
Пер Гюнт немало исходил крутых тропинок, выслеживая медведя, и ночь застала его недалеко от брошенной пастушеской хижины в Хевринге.
Тьма была такая, что он не видел даже собственной руки.
Когда Пер подошёл к хижине, собаки его ни с того ни с сего принялись лаять, словно они учуяли медведя. Пер Гюнт прислушался. Кругом было тихо. Ни звука, ни шороха.
У самого порога хижины Пер вдруг споткнулся обо что-то большое, скользкое, холодное.
– Кто это? – спросил Пер Гюнт.
– Это я – Кривой, – ответил из темноты голос.
Пер Гюнт мало что понял. Но ему стало не по себе.
Он хотел было подойти к хижине с другой стороны, но едва сделал шаг – опять на что-то наткнулся.
Он наклонился к земле и стал шарить в темноте руками, чтобы узнать, кто же это мешает ему войти в хижину.
Рука его коснулась чего-то холодного, скользкого.
– Кто же это? – опять спросил Пер Гюнт.
– Да всё я, Кривой, – опять раздался голос.
Тут Пер Гюнт догадался, что это тролль, который змеёй улёгся вокруг хижины.
– Кривой ты или ещё какой, – смело сказал Пер Гюнт, – а посторонись-ка да пропусти меня в хижину.
Живое кольцо зашевелилось, раздвинулось, и Пер Гюнт, перешагнув через него, открыл дверь.
В хижине было не светлее, чем на дворе. Пер Гюнт пробирался ощупью, держась за стенку, и вдруг снова споткнулся обо что-то холодное, скользкое, влажное.
– Да кто это? – закричал Пер Гюнт.
– Всё тот же Кривой, – услышал он в ответ.
«Нехорошо здесь оставаться, – подумал Пер Гюнт. – Но я сейчас выпрямлю этого кривого. Будет меня помнить!»
Он снял с плеча ружьё и вышел из хижины.
– Так ты говоришь, что ты Кривой?
– Я самый Старший Кривой из Этнедаля, – с гордостью сказал тролль.
По его голосу Пер Гюнт сообразил, где голова этого тролля, и, не мешкая, выстрелил ему в лоб три раза.
– Стреляй ещё раз, – захрипел тролль.
Но Пер отлично знал, что, если он выстрелит ещё раз, пуля вернётся к нему и пробьёт голову ему самому.
– Хватит с тебя и трёх пуль, – сказал Пер Гюнт и вместе с собаками оттащил мёртвое чудовище подальше от хижины.
А по горам со всех сторон прокатился гром, вой, визг.
На другое утро Пер Гюнт снова отправился на охоту. Взбираясь на гору, он увидел девушку, которая гнала вниз стадо коров.
«Странно, что не весь скот ещё увели», – подумал Пер.
Он пошёл навстречу девушке, но она – прямо у него на глазах – вдруг исчезла, коровы тоже исчезли, а вместо них Пер увидел целое стадо медведей.
«Неужто я обознался? – подумал Пер Гюнт. – Медведей за коров принял. Да и не слыхал я никогда, чтобы медведи ходили стадами».
Он подошёл ещё ближе, и тут стадо как сквозь землю провалилось, а прямо перед Пером, раскачиваясь из стороны в сторону, стоял один медведь – косматый, огромный, с оскаленной пастью.
