– Думаю о том, что скоро вернусь в университет.
Она улыбнулась:
– Боишься или рад?
– Все сразу, наверное.
– Взгляни на это с другой стороны. Тебе осталось всего девять месяцев до выпуска.
Я молча кивнул.
Джейн взглянула на меня.
– Уверен, что это единственная проблема? Ты весь день какой-то мрачный.
Я заерзал.
– Помнишь Гарольда Ларсона? Я вас познакомил на вечеринке.
Она прищурилась, вспоминая.
– А, тот парень, о котором писали в «Юридическом обозрении». Высокий, темноволосый?
Я кивнул.
– Что с ним такое? – спросила Джейн.
– Ты заметила, что он один?
– В общем, нет. А что?
– Его недавно бросила девушка.
– О, – отозвалась Джейн, хотя, судя по всему, она не понимала, каким образом это связано с ней.
– Нас ждет нелегкое время, – сказал я. – Мне предстоит буквально ночевать в библиотеке.
Джейн дружески похлопала меня по колену:
– Первые два года ты прекрасно справлялся. Я уверена, все будет в порядке.
– Надеюсь. Скорее всего я буду так занят, что не получится навещать тебя каждые выходные, как это было летом.
– Понимаю. Но мы ведь иногда будем видеться. Неужели у тебя совсем не останется времени? И потом, я сама могу к тебе приезжать.
С дерева поднялась целая стая скворцов.
– Тогда предупреждай заранее, если соберешься, хорошо? Вдруг у меня будет дел по горло. Последний год всегда самый трудный.
Джейн склонила голову набок, пытаясь разгадать значение моих слов.
– Что происходит, Уилсон?
– Ты о чем?
– О том, что ты сейчас сказал. Ты как будто уже подыскиваешь предлог для того, чтобы не встречаться со мной.
– Это не предлог. Я просто хочу, чтобы ты поняла, насколько я буду загружен.
Джейн откинулась на спинку кресла и поджала губы.
– И?…
– Что?
– Что же все-таки это значит? Ты больше не хочешь меня видеть?
– Нет-нет, – запротестовал я. – Но дело в том, что ты будешь здесь, а я – там. Сама понимаешь, как это тяжело – поддерживать отношения на расстоянии.
Она скрестила руки на груди.
– И что?
– Я не хочу, чтобы кому-нибудь из нас было больно.
– Больно?
– Именно это и случилось у Гарольда и Гейл, – объяснил я. – Они слишком долго не виделись, потому что Гарольд был занят, и в итоге расстались.
Джейн помедлила.
– И тебе кажется, то же самое непременно ждет нас? – осторожно спросила она.
– Согласись, ситуация складывается не в нашу пользу.
– Ситуация? – Она нахмурилась. – Ты что, подсчитывал наши шансы с карандашом в руках?
– Я просто хочу быть честным…
– Ситуация!… Какое отношение это имеет к нам? И при чем тут Гарольд?
– Джейн, я…
Она отвернулась, не в силах смотреть на меня.
– Если ты больше не хочешь меня видеть, скажи прямо. Не отговаривайся делами. Скажи правду. Я взрослая и умею принимать поражения.
– Это и есть правда, – быстро сказал я. – Я очень хочу с тобой встречаться. Кто же знал, что ты так поймешь… – У меня перехватило дыхание. – Я имел в виду… ну… что ты особенный человек и очень много для меня значишь.
Она промолчала. В последовавшей тишине я с удивлением наблюдал за тем, как по щеке девушки катится слеза. Джейн вытерла ее и скрестила руки на груди. Она упорно разглядывала деревья у реки.
– Почему ты всегда это делаешь? – дрожащим голосом спросила она.
– Делаю что?
– Говоришь о ситуациях, объясняешь все при помощи статистики… даже наши отношения. Но жизнь далеко не всегда соответствует статистике. И люди тоже. Мы не Гарольд и Гейл.
– Я знаю…
Джейн взглянула на меня, и впервые я понял, что причинил ей боль.
– Тогда зачем ты это сказал? – резко спросила она. – Я понимаю, нам будет нелегко, ну и что? Мои родители не виделись четырнадцать лет и все-таки поженились. А ты говоришь про какие-то девять месяцев. Ведь ты будешь всего в двух часах езды от меня! Мы можем звонить друг другу, писать письма… – Джейн покачала головой.
– Прости, – сказал я. – Наверное, я просто испугался. Я не хотел тебя огорчать.
– Почему? – поинтересовалась она. – Потому что я особенная? Потому что много для тебя значу?
Я кивнул:
– Конечно. Ты необыкновенная.
Джейн глубоко вздохнула.
– Ну что ж, я тоже рада, что мы познакомились.
И тут меня осенило. Я расценивал свои слова как комплимент, тогда как Джейн восприняла их совсем иначе. У меня пересохло в горле при мысли о том, что я мог ее обидеть.
– Прости, – повторил я. – Я не это имел в виду. Ты очень много для меня значишь, но… дело в том, что…
Язык у меня окончательно прилип к гортани; Джейн вздохнула. Вспомнив, что время поджимает, я откашлялся и попытался объясниться:
– Я хотел сказать, что, кажется, люблю тебя.
Джейн молчала; внезапно на ее лице появилась улыбка.
– Так любишь или не любишь? – уточнила она.
– Да, – подтвердил я, а затем, чтобы уж точно не остаться непонятым, добавил: – Я люблю тебя.
Впервые за все время нашего разговора она засмеялась. Джейн явно позабавило то, с каким трудом дались мне эти слова. Наконец она вскинула брови, улыбнулась и сказала, нарочито растягивая слова на южный манер:
– Ну что ж, Уилсон, это самый лучший комплимент, который ты когда-либо делал.
К моему удивлению, она встала с кресла и села ко мне на колени, а потом обняла меня и нежно поцеловала. Весь мир, кроме Джейн, внезапно утратил четкие очертания; в меркнущем свете я услышал из ее уст свои же собственные слова.
– Да, – сказала она. – Я люблю тебя.
Я предавался воспоминаниям, когда Джейн окликнула меня.
– Чему ты улыбаешься? – спросила она.
Сегодня я приготовил самые обычные блюда на ужин и даже не стал зажигать свечи.
– Помнишь тот вечер, когда ты приехала ко мне в Университет Дьюка? Когда мы наконец попали в «Харперз»?
– После того как ты получил работу в Нью-Берне и сказал, что хочешь отпраздновать?
Я кивнул.
