– Привет.
– Привет. Ты позвонил? – спросила она, кладя сумочку на столик. – Я забыла тебя спросить.
– Не волнуйся, – сказал я. – Все говорят, что охотно помогут. По крайней мере те, до кого я дозвонился.
– Все? Потрясающе. В это время года люди обычно в отпуске.
– Как мы?
Джейн весело рассмеялась; так приятно было видеть, что она в хорошем настроении.
– Конечно, – усмехнулась она, – мы ведь просто сидим и ничего не делаем, правда?
– И это не так уж плохо.
Джейн уловила доносящийся с кухни аромат, и на ее лице застыло удивление.
– Ты снова готовишь ужин?
– Я подумал, что сегодня ты не захочешь возиться на кухне.
Джейн улыбнулась:
– Как мило. – Она встретилась со мной взглядом и не отводила его чуть дольше, чем обычно. – Только я, пожалуй, приму душ перед ужином. Я жутко вспотела. Целый день провела в разъездах…
– Разумеется, – согласился я.
Через пару минут послышался шум воды в ванной. Я успел пожарить овощи и накрыть на стол, прежде чем Джейн появилась на кухне.
После возвращения из старого дома я тоже вымылся, переоделся в новые брюки, потому что старые по большей части теперь были мне велики.
– Это те брюки, которые я тебе купила? – поинтересовалась Джейн, застыв на пороге кухни.
– Да. И как они смотрятся?
Жена окинула меня оценивающим взглядом.
– Сидят отлично, – ответила она. – Ты здорово похудел.
– Ну и слава Богу. Было бы неприятно думать, что весь год я страдал напрасно.
– Ты не страдал. Ты ходил пешком.
– Попробовала бы ты подниматься до рассвета, особенно в дождь.
– Ах бедняжка, – поддразнила Джейн. – Тебе, наверное, приходилось нелегко.
– Ты даже себе не представляешь.
Джейн захихикала. Она тоже переоделась в удобные домашние брюки; волосы у нее были еще влажные, и на рубашке виднелось несколько мокрых пятен. Удивительно, что, не прилагая к тому никаких усилий, Джейн оставалась самой соблазнительной женщиной из всех, кого я знал.
– Ну, слушай, – сказала она. – Анна говорит, что Кита привели в восторг наши замыслы. Кажется, он рад куда больше, чем она.
– Уверен, она тоже рада. Просто нервничает, как все обернется.
– Нет. Анна никогда не волнуется. Она похожа на тебя.
– Я иногда волнуюсь, – возразил я.
– Неправда.
– Конечно, волнуюсь.
– Например?
Я задумался и сказал:
– Я волновался, когда перешел на последний курс.
Джейн покачала головой:
– Ты переживал не из-за учебы. Ты же был настоящей звездой Дьюка, о тебе даже писали в «Юридическом обозрении».
– Разумеется, я боялся тебя потерять. Ты ведь уехала в Нью-Берн. Я не сомневался, что появится какой-нибудь красавчик и уведет тебя. Наверное, я бы умер от горя.
Джейн с любопытством взглянула на меня, пытаясь осознать услышанное. Вместо ответа, впрочем, она лишь склонила голову.
– Знаешь, а ты, по-моему, втянулся.
– О чем ты?
– О свадьбе. Ты организовываешь званый ужин за два дня, помогаешь мне, предаешься воспоминаниям… Кажется, наша горячка не оставила тебя безучастным.
С кухни донесся звоночек таймера.
– Ну что ж, – пожал я плечами. – Возможно, ты права.
Я не солгал, когда сказал, что боялся потерять Джейн, возвращаясь в Университет Дьюка. Вынужден признать, я справился с ситуацией не лучшим образом. Приступая к учебе, я понимал, что нам с Джейн будет сложно поддерживать те отношения, которые установились между нами за предыдущие девять месяцев. Я гадал, как она отреагирует на эти изменения. В течение лета мы несколько раз обсуждали эту тему, но Джейн как будто совсем не беспокоилась. В ее уверенности, что мы непременно справимся, мне виделось нечто опрометчивое; наверное, следовало бы счесть это хорошим знаком, но иногда меня посещала неприятная мысль, что я волнуюсь о Джейн куда сильнее, чем она обо мне.
Я понимал, что у меня есть свои достоинства, хотя исключительными их назвать было трудно, так же как и счесть мои недостатки из ряда вон выходящими. Честна говоря, я человек заурядный и даже тридцать лет назад, прекрасно понимал, что не рожден для славы.
А Джейн могла бы достичь чего угодно. Я уже давно понял, что она будет чувствовать себя как дома в мегаполисе и в деревне, в богатстве и в бедности. Ее способность приспосабливаться всегда поражала меня, а ум и энергия, доброта и обаяние не оставляли никаких сомнений в том, что Джейн будет идеальной женой кому угодно.
Почему в таком случае она выбрала меня?
Этот вопрос не давал мне покоя в самом начале нашего романа, поскольку я не мог найти на него вразумительного ответа. Я опасался, что однажды утром Джейн проснется, поймет, что я самый обыкновенный человек, и уйдет к какому-нибудь харизматичному мерзавцу. Постоянно тревожась, я все же не решался поговорить с ней о своих чувствах. Мне нередко хотелось открыться, но желание проходило, прежде чем я успевал набраться смелости.
Я не хочу сказать, что держал наши отношения в секрете. Наоборот, когда летом я работал в юридической фирме, то охотно рассказывал коллегам о Джейн, причем неизменно идеализировал происходящее. Мне ни разу не довелось пожалеть о сказанном, и я не сомневаюсь, что некоторые знакомые завидовали: я делал успехи не только в карьере, но и в личной жизни. Один из них, Гарольд Ларсон, тоже студент Университета Дьюка, обращался в слух, стоило мне упомянуть Джейн, видимо, потому, что у него тоже была девушка. Он встречался с Гейл около года и частенько рассказывал о ней. Как и Джейн, Гейл уехала к родителям, в Виргинию; Гарольд твердил, что женится на ней, как только получит диплом.
В конце лета нам предложили привести своих девушек на прощальную вечеринку, которую устраивала фирма в нашу честь. Гарольд заметно расстроился; когда от него потребовали ответа, он нахмурился и признался:
– Мы с Гейл расстались на прошлой неделе.
Хотя Гарольду было больно об этом говорить, ему, видимо, хотелось с кем-нибудь поделиться.
– Я думал, у нас все в порядке, пусть даже мы давно не виделись. Наверное, она не выдержала разлуки. Гейл не захотела ждать, пока я закончу учебу, и нашла себе другого.
Память об этом разговоре не покидала меня в то последнее воскресенье лета, которое мы с Джейн провели вместе. Мы сидели в креслах-качалках на веранде старого дома. Вечером я уезжал. Я смотрел на реку и гадал, сможем ли мы пережить разлуку или же Джейн найдет мне замену.
– Эй, Уилсон, почему ты сегодня такой тихий? – наконец спросила она.
