Озаренная светом уличного фонаря, она выглядела божественно.
– Может быть, пойдем куда-нибудь в другое место? – предложил я.
Джейн задумалась.
– Ты любишь музыку?
Через десять минут мы сидели в вышеупомянутой пиццерии. Хотя в мой первоначальный замысел входили вино и свечи, пришлось довольствоваться пивом и пиццей. Джейн, впрочем, не казалась разочарованной. Она запросто болтала, рассказывала о своем увлечении греческой мифологией и английской литературой, об учебе в колледже, о подругах, обо всем, что приходило ей в голову. А я по большей части просто кивал и задавал вопросы – Джейн говорила целых два часа, и, сказать по чести, еще ничье общество не было мне столь приятно.
Сидя на кухне, я заметил, что Джейн с любопытством смотрит на меня. Отогнав воспоминания, я поставил мясо на стол. Мы наполнили тарелки, склонили головы и поблагодарили Бога за все, что он нам дал.
– С тобой все в порядке? Ты как будто был где-то далеко, – сказала Джейн, накладывая салат.
Я налил вина.
– Честно говоря, я вспоминал наше первое свидание.
– Правда? – Ее вилка застыла в воздухе. – Почему?
– Не знаю, – признался я, протягивая ей бокал. – А ты его помнишь?
– Конечно, – ворчливо отозвалась Джейн. – Это было в канун Рождества. Мы собирались поужинать в «Харперз», но по пути заметили потерявшуюся собаку и в результате опоздали в ресторан. Поэтому пришлось отправиться в пиццерию. А потом…
Она прищурилась, пытаясь восстановить в памяти последовательность событий.
– Потом мы сели в машину и поехали посмотреть, как украсили Хейвермилл-роуд. Правильно? Ты настоял, чтобы мы вышли из машины и прогулялись, несмотря на холод. На углу стоял человек в костюме Санта-Клауса; когда мы проходили мимо, он вручил мне сверток. Это был подарок от тебя на Рождество. Еще я восхищалась тем, что ты так спокойно отнесся ко всем нашим злоключениям на первом свидании.
– Помнишь, что я тебе подарил?
– Да разве я могу забыть? – Джейн улыбнулась. – Зонтик.
– И если не ошибаюсь, ты была не в восторге.
– Ну… – протянула она. – Разве после этого я могла встречаться с другими парнями? Моей целью было найти человека, который провожал бы меня до машины. Не забывай, что в нашем колледже мужчины были лишь среди преподавателей и уборщиков.
– Вот почему ты получила зонтик. Я раскусил твой замысел.
– Ничего подобного, – с улыбкой ответила Джейн. – Я была твоей первой девушкой.
– Нет. Я ходил на свидания и раньше.
Она лукаво взглянула на меня.
– Хорошо, но я была первой девушкой, с которой ты поцеловался.
Временами я сожалел, что признался ей, потому что Джейн никогда об этом не забывала и в известные моменты использовала как козырь. Я возразил:
– Я был слишком занят, чтобы заниматься всякой ерундой.
– Ты просто стеснялся.
– Я учился. Это другое дело.
– Ты что, забыл наш ужин? Или возвращение? Ты всю дорогу молчал. Только пару раз обмолвился об учебе.
– Не только, – обиделся я. – Я сказал, что мне нравится твой свитер, помнишь?
– Это не считается. – Джейн подмигнула. – Тебе повезло, что я такая терпеливая.
– Да, – согласился я. – Повезло.
Я сказал это так, как мне бы хотелось услышать от нее, и Джейн, кажется, поняла намек. Она улыбнулась.
– Знаешь, что я помню лучше всего? – продолжил я.
– Мой свитер?
Джейн всегда была остра на язык. Я засмеялся, но, отнюдь не утратив философского настроения, добавил:
– Мне понравилось, что ты пожертвовала ужином в дорогом ресторане ради собаки и отказалась уходить, пока не убедилась, что бедняжка в безопасности, Я понял, что у тебя золотое сердце.
Я был готов поклясться, что Джейн покраснела, услышав комплимент. Она быстро взяла бокал, и прежде чем жена успела заговорить, я сменил тему и спросил:
– Анна волнуется?
Джейн покачала головой:
– Нет. Ни капельки. Наверное, она думает, что все образуется, точь-в-точь как сегодня – с фотографом и тортом. Утром, когда я показала ей список дел, Анна сказала лишь: «Ну так давай начнем побыстрее».
Я кивнул. Легко было представить, как Анна произносит эти слова.
– А как там ее знакомый священник?
– Она сообщила, что звонила ему вчера вечером. Он будет рад прийти.
– Отлично. Одной проблемой меньше.
Джейн замолкла. Я понял, что она размышляет над событиями грядущей недели.
– Видимо, мне потребуется твоя помощь, – наконец сказала она.
– Что ты затеяла?
– Тебе, Киту и Джозефу нужны смокинги. И папе…
– Разумеется.
Она заерзала.
– Анна составит список гостей. К сожалению, у нас нет времени рассылать приглашения, поэтому придется их всех обзвонить. Поскольку мы с Анной заняты, а ты в отпуске…
– Конечно, буду рад помочь, – заверил я жену. – Завтра же приступлю.
– Ты знаешь, где лежит телефонная книга?
Это один из тех вопросов, к которым я привык с течением лет. Джейн убеждена, что я от природы неспособен найти самые простые вещи в нашем доме. Еще жена считает, что если я случайно положу что-нибудь не туда, то она просто обязана вернуть этот предмет на должное место. Нужно заметить, ни в том, ни в другом я неповинен. Пусть я и не знаю, где лежит каждая отдельно взятая вещь, но это скорее связано с разницей нашей логики, нежели с моей воображаемой рассеянностью. Джейн, например, свято верит, что фонарик должен лежать в одном из ящиков кухонного стола, тогда как я считаю, что ему самое место в кладовке, рядом с феном и утюгом. В результате фонарик кочует туда-сюда, а поскольку большую часть времени я провожу вне дома, то просто не в силах следить за его постоянными перемещениями. Если я оставляю ключи от машины на столе, инстинкт подсказывает, что там они и будут лежать, но Джейн автоматически перекладывает их на полку в прихожей. Что касается телефонной книги, я не сомневался, что найду ее на столике рядом с телефоном. Там она лежала в последний раз, когда я ею пользовался…
– Она стоит на полке рядом с поваренной книгой, – немедленно сообщила Джейн.
Я взглянул на нее и поспешно согласился:
– Ну да. Конечно.
Хорошее настроение царило до тех пор, пока мы не закончили ужинать и не взялись убирать со стола.
Затем постепенно, поначалу едва уловимо, добродушное подтрунивание сменилось натянутым обменом фразами, который то и дело прерывался долгими паузами.
Не могу объяснить, отчего это случилось, – видимо, нам просто не о чем было разговаривать. Джейн второй раз спросила про Ноя, и я повторил то, что она уже слышала. Через минуту она заговорила о фотографе, но затем вспомнила, что уже рассказывала об этом, и замолчала. Поскольку мы еще не звонили Джозефу и Лесли, от них не было никаких вестей. Насчет работы я тоже не мог ничего добавить, так как сидел дома. Я чувствовал, что царившая за ужином атмосфера благополучия ускользает, и хотел отвратить неизбежное. Я начал лихорадочно размышлять и наконец откашлялся.
