Еще до совещания начали названивать тыловики, которых новый комкор приказал выселить из обжитых квартир, стараясь отмазаться от исполнения приказания. Владислав трубку не брал, приказав дежурному передавать приказание прибыть в Осовец на совещание и что командир занят. Ближе к вечеру звонки стихли, видимо командиры выехали в Осовец. С командирами дивизий у него давно сложились отношения, и сложностей от них ожидать не приходилось, а вот корпусные могут доставить кучу проблем и неприятностей.
Первым заявился бригвоенюрист Могелевский Фроим Моисеевич. Принес большую папку приговоров, подписать. Дело в том, что в зоне боевых действий вся законность находится в руках военных трибуналов. Здесь судили всех: паникеров, трусов, дезертиров, спекулянтов, воров, расхитителей, мелких и не очень хулиганов, дебоширов и тому подобное. Лишь малая часть из них были людьми военными, но подписывать приговоры, то есть утверждать их должен был старший военный начальник. Для председателя трибунала 1-го корпуса таким начальником стал Владислав. А до начала совещания минут сорок.
– Знаете, дорогой Фроим Моисеевич, оставляйте их здесь, после совещания я познакомлюсь с приговорами. И, пожалуйста, рассортируйте их по тяжести наказания, отдельно военнослужащих, отдельно пособников, отдельно уголовные и отдельно гражданские дела. Я – человек новый в этой должности, поэтому мне требуется некоторое время, чтобы разобраться с этим вопросом.
– Но у нас нет столько времени, ведь вы приказали перебазироваться в какую-то глушь.
– Тем лучше! В связи с перебазированием передавайте все дела и приговоры, кроме наших военнослужащих, в армию. Пусть они разбираются с положением в Белостоке. Нам бы с корпусом разобраться. Зона нашей ответственности существенно сокращается, дорогой Фроим Моисеевич, не далее чем Монки, если в тыл. И то, если туда будет перебазирован госпиталь. А так край обороны проходит по Жоджкам, дальше наших войск нет, и исполнять там юридическую власть мы не будем. Пусть этим армейцы и фронтовики занимаются. Отделите наших военнослужащих и сдайте дела в армейский и фронтовой трибуналы. Я не собираюсь отнимать у них хлеб. И вообще, это что, за сутки, что ли, накопилось? Я комкором одни сутки, вчера принял корпус. Так что подпишу только те, которые закончены вчера и сегодня, остальные везите Соколову. Вы что-то хотите сказать?
Бригвоенюрист начал что-то мямлить про неподходящие условия для полноценной работы военного трибунала корпуса в казармах второго форта. Что там, в Белостоке, и помещения лучше, и тюрьма есть, и следственный изолятор…
– Согласно штатам, у вас в подчинении почти батальон, вот и наведите порядок в помещениях. И, товарищ бригвоенюрист, в армии приказы не обсуждаются, а выполняются. Вы свободны.
Проблема состояла в том, что большинство членов трибунала и прокуратуры живут в Белостоке третий год. По данным Владислава, никто из этой братии в 1941 году не погиб, не пропал без вести, успели и семьи, и даже мебель вывезти. Кстати, чужую. Большинство из них жило в квартирах сосланных или интернированных офицеров жандармерии, дефензивы и классово чуждых элементов. Ну, как же! Имея такую точную информацию об освободившихся квартирах.
Сам по себе Могелевский был очень неплохим юристом и в особых зверствах замечен не был. Просто делал все как все, стараясь не высовываться, чтобы не попасть под удар. В дальнейшем с ним было все в порядке. Нареканий на работу трибунала не возникало. Исполнительный, аккуратный и точный человек. Но красиво пожить любил! Плюс не стоит забывать о том, что большинство населения области было евреями. И среди них главный судья и вершитель их судеб пользовался особым почетом, что грело его душу. Кстати, юристов данной национальности в армии было абсолютное большинство. Как только революция отменила ограничения на поступление в университеты для этой национальности, так юрфаки сразу и превратились в мононациональное сообщество. И прокурор корпуса был из их числа. Его Владислав в тот день не принял.
Совещание состоялось на КП района, в привычной обстановке. Не для всех, некоторых из присутствовавших Владислав видел впервые. Корпус – большая организация, а специально по нему он не ездил. Начштаба подал команду:
– Товарищи командиры!
Все шумно встали, приветствуя появление нового комкора.
– Садитесь, товарищи!
Владислав смотрел на усаживающихся командиров, выделяя взглядом тех, на кого можно сразу положиться. Таких в комнате было большинство, и он с облегчением вздохнул. Честно говоря, назначение на корпус его немного пугало. До этого он не ощущал такого давления: у них свой приход, а у него – свой. В первом ряду сидел полковой комиссар Крайнов Петр Иванович. Их было два брата: один служил в 13-й армии, был бригадным комиссаром, второй служил замом по политчасти здесь. В списках был подчеркнут синим: сведений по его судьбе в той войне нет. Брат принимал участие в Сталинградской битве и погиб на Украине уже в сорок третьем. С Петром Ивановичем Владиславу приходилось сталкиваться, мужик толковый.
Командиры расселись, но места на всех не хватило. Много, очень много частей в корпусе.
– Товарищи, приказом Ставки Верховного Главнокомандующего бывший первый стрелковый корпус 10-й армии переименован в первый гвардейский стрелковый корпус. Всем частям и соединениям корпуса присвоено такое же почетное наименование. Все дивизии корпуса – 2-я, 8-я, 13-я, 27-я, 86-я – переименованы соответственно в 1-ю, 2-ю, 3-ю, 4-ю и пятую гвардейские стрелковые дивизии, а 6-я кавалерийская и 209-я мотострелковая стали 1-й гвардейской кавалерийской и 1-й гвардейской мотострелковой дивизиями. 130-й и 262-й корпусные артполки стали Первым и Вторым гвардейскими корпусными артполками. Сорок седьмой отдельный разведывательно-артиллерийский дивизион, 38-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 23-й отдельный батальон связи и 57-й отдельный Краснознаменный саперный батальон получили наименование первых гвардейских. Наименования полков и отдельных батальонов в дивизиях также изменились. Всем частям и соединениям будет вручено Гвардейское знамя, и после принесения гвардейской присяги все военнослужащие этих подразделений будут иметь воинское звание с прибавлением слова «гвардии». Прошу довести содержание данного приказа до всех военнослужащих. Гвардейские части имеют повышенный паек, повышенное денежное содержание и считаются элитой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Первый стрелковый корпус – первый корпус в РККА, удостоенный такого звания.
Аплодисменты не стихали минут пять. Некоторые командиры уже знали новость, но не знали содержание приказа, так как в сводках Совинформбюро этот приказ полностью не зачитывался. Только было упомянуто о создании Гвардии РККА, и что ряд соединений и полков получили это почетное звание. Все довольно хлопали в ладоши и кричали «ура». Насилу их успокоили. Сразу попросил слова комиссар Крайнов. С речью у него не шибко поставлено, много повторений и сорных слов. И говорил он, сильно волнуясь, о том, что Родина и партия высоко оценили стойкость 1-го корпуса, который не дал противнику переступить через границу СССР на своем участке, и части корпуса были первыми во всем: первыми захватили у немцев город, первыми пересекли границу Германии, первыми освободили захваченный оккупантами советский город. В общем, не подведем, не уроним и пронесем. Пусть будет так! Мы – такие!
