Затем вернулся к делу и, когда достиг финиша наконец, порадовал меня приливом энергии. Не слишком сильным — Саймон, считай, уже работал на ад. Но очень мне нужным.
Он отпустил меня. Я села на столе. Чувствуя себя удовлетворенной хотя бы энергетически, если не физически. Ничего особенного я не делала, разве что изображала удовольствие, но Саймон взирал на меня так, словно мы прошли всю «Камасутру».
— Это стоит того, чтобы принять на работу неумелого суккуба, — сказал он довольно, натягивая брюки.
Мне хотелось сказать, что лучше бы он воздержался от подобных суждений, пока не увидит Тауни воочию. Но я всего лишь улыбнулась. Ибо знала, когда следует промолчать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Саймон дал энергии не слишком много, но мне опять приснился этот сон.
Он начался с того же мытья посуды, и все повторилось — я сновиденная заглянула в гостиную, улыбнулась девочке. И вернулась к посуде. Я настоящая беззвучно молила ее заглянуть туда еще раз. Мне хотелось смотреть на малышку снова и снова. Этими кудряшками и глазками с длинными ресницами я могла бы любоваться вечность.
Словно услышав, сновиденная я повернулась к двери в гостиную. Девочки там не оказалось. Во сне я быстро вынула руки из воды. В тот же миг послышался шум падения. Затем плач. И я проснулась.
Было утро. Энергия пропала. Что меня, по правде говоря, уже не удивило. Странным было другое — ощущение холода, пробиравшего до костей. И сырости, как будто я лежала в воде. Я пощупала себя за руку. Та оказалась сухой. Тем не менее пришлось надеть самый теплый свитер, какой нашелся в доме, и только после этого мне удалось согреться.
В магазине работы в тот день хватало, но все шло, в общем-то, как обычно, пока Мэдди, уже в конце дня, не напомнила, что вечером я обещала с ней куда-нибудь пойти. Услышав это, я чуть в витрину не влетела. Поскольку накануне умудрилась пообещать вечер еще и Сету. Со мной такое случалось, когда я чувствовала себя выбитой из колеи.
Пришлось, как я частенько поступала, решить проблему путем объединения обоих обязательств в одно.
— Мэдди хочет потусоваться сегодня вечером, — сказала я Сету. — Кажется, ей одиноко. Ничего, если я возьму ее с собой?
— Конечно, — ответил он, не отрываясь от ноутбука.
Мэдди я сказала:
— Сет должен сегодня посидеть с племянницами. Не возражаешь присоединиться?
Она, в отличие от Сета, задумалась ненадолго. И выглядела при этом скорее озадаченной, чем огорченной.
— Я вообще-то с детьми не очень… Не потому, что не люблю их… просто не знаю, что с ними делать.
— Девочки чудесные, — заверила я ее. — Они тебе понравятся.
Хотя на самом деле чувствовала себя немного неловко, вынуждая ее принять участие в семейном мероприятии Мортенсенов. Почти всю дорогу Мэдди молчала, думая неизвестно о чем. Родные Сета жили на севере города, возле Лейк-Форрест-парк. Дома на их улице казались сделанными под копирку, зато в них было где разместиться двоим взрослым и пятерым детям, и ради этого, видимо, стоило идти на жертвы.
— О господи, — сказала Мэдди, когда мы вошли.
Взору предстали сразу все пять дочерей семейства Мортенсен. В возрасте от четырех до четырнадцати лет, светловолосые и голубоглазые, как их матушка.
— Кажется, это была не очень хорошая идея…
Я огляделась. Сет приехал первым, Терри и Андреа уже отправились за покупками. Мы угодили в разгар какого-то спора. Четырнадцатилетняя Бренди пыталась перекричать девятилетнюю Кендалл и двойняшек Морган и Маккенну, которым было по шесть. Молчала только четырехлетняя Кейла, сидевшая на диване рядом с дядей. Понять с ходу, о чем спор, было невозможно.
— Она сплетет паутину! — прокричала Кендалл.
— Да не сплетет она. У нее просто название такое, — попыталась вставить измученная Бренди, но на нее никто не обратил внимания.
— А он разорвет ее рогом! — парировала Маккенна.
Морган в подтверждение разрубила воздух рукой.
— Не разорвет, если обезьяна успеет его накрыть целиком, — возразила Кендалл.
— Единорог быстро бегает. Ей его не поймать.
— Тогда он трус! — торжествующе провозгласила Кендалл. — Кто уклоняется от боя, автоматически считается проигравшим.
Двойняшки озадачились.
— Глупости все это, — сказала Бренди. — Единорогов не бывает.
Все тут же развернулись к ней и протестующе завопили.
— Эй! — крикнула я, перекрыв общий гам.
Умолкнув, они уставились на меня с таким видом, словно не понимали, откуда я взялась.
— Что тут происходит?
— Спор о том, кто победит, случись единорогу сразиться с паучьей обезьяной, — сказал Сет.
Мэдди издала странный звук. Не то всхлипнула, не то засмеялась.
— Захватывающий и аргументированный, — добавил Сет бесстрастным голосом.
Бренди застонала.
— Единорогов не бывает!
— Это паучьих обезьян не бывает! — крикнула Маккенна.
— Они как раз есть, — сказала Бренди. — Так что спор бессмысленный.
Кендалл посмотрела на нее сердито.
— Он гипотонический.
— Гипотетический, — поправила я.
— Не пугайтесь, — сказал нам с Мэдди Сет. — Это еще цветочки по сравнению с дебатами о русалках и кентаврах.
— Девчонки, — воззвала я. — Это — Мэдди.
И представила ей всех по очереди.
— Привет, — нервно сказала она детям.
Потом растерянно поглядела на Сета. После аукциона она вообще держалась с ним несколько скованно, и я мысленно велела себе поторопить его со свиданием.
— Может, я зря пришла…
Он подарил ей ту свою улыбку, от которой у всякого делалось легче на душе. Мэдди, чуть расслабившись, улыбнулась тоже.
— Нет. Лишний помощник не помешает.
Сет встал и подхватил на руки Кейлу.
— Главное — чем-то их занять, пока все, кому нет девяти, не улягутся в постель.
Двойняшки горестно взвыли.
Я посмотрела на Бренди и Кендалл.
— Задача вроде бы несложная.
— Не спеши, — предостерегла меня Бренди.
Кендалл тут же куда-то понеслась. Вернулась с большой картонной коробкой и принялась тыкать ею мне в лицо.
— Посмотри, что мне бабушка прислала.
Это оказалась игра «Монополия».
— Выпуск «Индустриальная революция»? — изумилась я.
— Чуть ли не единственный, которого она еще не присылала, — заметил Сет. — Не знает уже, видно, за какую соломинку схватиться.
