– Яна, они тебе важнее наших отношений? Ты видишь их в первый раз в жизни!
– Ну и что? Меня попросили помочь людям. По-твоему, я должна все бросить при твоем появлении и только ублажать любимого? Что за замашки восточного мужчины? Я, между прочим, не домохозяйка, а деловая женщина! Ты что, хотел закрыть меня в своем замке и чтобы я каждый вечер встречала тебя с тапочками в зубах, с тарелкой супа в руках и в пеньюаре? Ты знаешь меня не первый год и знаешь, что такого не будет никогда!
– Я просто хочу твоего внимания и покоя! Я хочу, чтобы у нас была семья и чтобы мы жили вместе, а не встречались урывками! Вот чего хочу я. А ты, чего хочешь ты? Ты хочешь помогать всем людям мира, только не быть со мной.
– Мне надоели твои претензии, ты напоминаешь мне бывшего мужа. Что вам всем надо от меня? Словно я заставляю тебя общаться с собой! Я никого не держу!
После этого темпераментного разговора Карл уехал в Чехию, сопровождаемый брошенной напоследок Яной крылатой русской фразой «скатертью дорога!».
Яна перекинулась на Агриппину Павловну и поссорилась с ней. Но одновременно она успела оформить все документы и заграничные паспорта Вере и Никите. Затем зашла к бабушке Никиты Галине Сергеевне, чтобы познакомиться с ней и поговорить о горемычном внуке.
Она оказалась очень пожилой, да нет, просто очень старой женщиной с пучком седых волос и с подслеповатыми, слезящимися глазами. Яна представилась работницей собеса, что сразу расположило к ней старушку.
– Проходите, пожалуйста! – засуетилась Галина Сергеевна.
Квартира у них с Никитой была малогабаритная двухкомнатная с малюсенькой кухней и совмещенным санузлом. Обстановка была очень дешевой, но все вещи чистые и опрятные. Яна расположилась на застеленном светлым покрывалом диванчике и попросила:
– Ну, расскажите, как вы живете.
– Да плохо, дочка, живем… Еле-еле концы с концами сводим. Пенсия моя да Никитина за потерю кормильцев маленькие. Вот куплю косточку и варю суп из нее на неделю. А парень-то молодой, ему кушать надо! Мясо, рыба, курица, да разве ж мы можем себе такое позволить? Только по праздникам! А так-то я не жалуюсь. Если бы не внук, не знаю, что бы со мной стало, он единственная у меня радость в жизни. Дочка погибла, но оставила мне на старость ангела-хранителя – Никиточку моего. Зовет меня так ласково – «бабуля», не обижает, помогает во всем, беспокоится. Видели бы вы, что с ним было, когда у меня гипертонический криз был… Как он бегал! Вызвал «Скорую», с врачами поговорил… – Старушка промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. – Врачи так и сказали: если бы Никита так быстро не отреагировал и не вызвал их, умерла бы я. Учился мой мальчик хорошо, умный он… Но что я могу, восьмидесятилетняя старуха? Родители, конечно, выучили бы его в институте, а у меня нет таких денег… Что за время! Раньше-то все учились бесплатно, а сейчас полный хаос. Нельзя как-нибудь через собес помочь мальчику поступить на платное отделение? – прищурилась старушка.
– Никита сам должен заработать себе на учебу.
– Он может… только чего он умеет-то? Знаете, моя вина, я Никиту оберегала от жизни, растила его в любви и нежности.
– Избаловали? – уточнила Яна.
– Можно и так сказать. А что мне оставалось делать? Во-первых, было жалко ребенка из-за несправедливой судьбы его, во-вторых, я говорила, один он у меня… Да и не хватало мальчику отца, вот он и вырос неумехой, не приспособленным к жизни. Тут в армию его хотят забирать… Я уж ходила в военкомат, плакала, просила не забирать моего мальчика, но куда там… На взятку у меня денег нет, а я знаю, Никита в армии пропадет.
– Может, наоборот, там воспитают его характер? – предположила Яна.
– Да что вы! – махнула рукой Галина Сергеевна. – Трусливый он у меня, всего боится… Спит до сих пор со светом, а когда гроза – вообще не спит. Мальчишки в школе всегда поколачивали его, уж я их гоняла…
– Вы? – удивилась Яна.
– Вот и он мне говорил, что после того, как я за него заступалась, над ним издевались еще больше, просил не ходить в школу. А я разве могу дома усидеть, когда вижу его фингалы?
– В секцию спортивную отдать не пробовали?
– Денег не было. Да и Никита не хотел, он против кулачных боев, он ранимый и чуткий мальчик…
– А с фингалами ему ходить нравится? – усмехнулась Яна.
– Он говорил, пусть всякое зверство остается на совести тех, кто его учиняет. Что, разве все могут воевать, стрелять, бить и убивать? Никита – очень нежный мальчик, он не такой. А какую работу вы ему можете предложить?
– Строительство.
– Очень хорошо.
– В другой стране, – добавила Яна.
– В какой?
– В Италии, – сказала Яна, ожидая, что сейчас наткнется на стену непонимания.
Но, как ни странно, Галина Сергеевна ответила:
– Ну что ж… хорошая страна… Пусть поработает, заодно и мир увидит. Он у меня ни разу не был дальше Ярославля, где живет тетка. Только какой из него сейчас работник-то? Кто-то опять покалечил мальчика…
– Ничего, Никита поработает с бумагами, – быстро ответила Яна.
– Тогда совсем хорошо. Правильно, нечего мальчику нагружаться на стройке. Он у меня не привык к тяжелому физическому труду.
– Вот и договорились, – улыбнулась Яна, про себя подумав, что на Никите пахать надо и пора сделать из него мужчину, пока он не натворил еще каких-нибудь дел, вроде настоящего ограбления.
Глава 9
Яна не хотела закатывать истерику при своих двух сопровождающих, но у нее ничего не получилось. Самолеты у нее вызывали просто панический ужас. Чего только она ни делала и как только ни пыталась взять себя в руки. Уже в аэропорту Яна начала вести себя весьма неадекватно: то смеялась, то впадала в прострацию и сидела на чемоданах с отсутствующим взглядом. Затем начала бегать в туалет раз пять подряд, и они чуть не пропустили регистрацию и посадку на рейс. Когда Яна увидела самолет, ее заколотило мелкой дрожью, Никита фактически поднял ее здоровой рукой по трапу, так как ноги у Яны не сгибались в коленях. В салоне бизнес-класса Яна продолжила истерику.
– Иллюминаторы чистые? Я люблю смотреть на облака. А вам не кажется, что воздух плохо кондиционируется? В полете будет нечем дышать! – крутилась она из стороны в сторону.
– По-моему, все хорошо, – ответила Вера, никогда не летавшая в бизнес-классе.
Они с Никитой представляли собой такую трогательную пару студентов, вынужденных лететь на сельскохозяйственные работы. Примерно одного возраста, худые, голубоглазые, в джинсах и куртках-ветровках, молодой человек и девушка походили на брата с сестрой.
Яна так и не успокоилась, пока самолет не взлетел. А потом в ее нервной системе произошло резкое торможение, и чтобы окончательно не сойти с ума, она погрузилась в решение кроссворда.
