Она промолчала. Ей ли не знать.
– Ты… пригляди за ней, – дядька снова отвел глаза. – Чтобы она чего не сделала…
Вот уж за это точно можно было не беспокоиться, не такой тетка человек. Однако она не стала ничего говорить, а только кивнула.
Дядька приободрился и сказал важное. Оказывается, в свое время ему удалось сохранить ту маленькую квартирку, где они с мамой жили до того, как случился этот кошмар. Квартиру не отняли, потому что мама не умерла. Дядя Гера оплачивал коммунальные услуги и сдавал квартиру время от времени приличным людям, чтобы соседи не жаловались и не ставили в известность полицию. Тратить деньги дядя Гера тетке запрещал и все переводил на счет, чтобы племяннице было на что жить первое время после школы – вдруг с ними что…
На прощание дядька прослезился, обнял ее крепко и навсегда ушел из ее жизни.
После его ухода тетя Лера стала стремительно стареть. Из бодрой женщины средних лет она быстро превратилась в злобную, вечно всем недовольную фурию. Теперь она или придиралась к племяннице из-за каждого пустяка, или громко стенала и жаловалась на судьбу. Потом начинала плакать, пару раз пришлось даже вызывать «Скорую», потому что она не смогла тетку успокоить.
Если честно, ее мало трогали теткины страдания. Бросил муж, но сама ведь жива-здорова, все он ей оставил: квартиру, дачу, деньги… Так говорила старушка соседка, та самая, которой она время от времени покупала продукты. Бабуля была по-житейски мудра, но тетка не хотела слушать ее доводы.
А она по-прежнему каждую свободную минутку бежала к маме в больницу. И это тетку тоже сердило.
Теперь перед каждым походом к маме она слышала ревнивый, обиженный голос тети Леры. Наблюдая в дверях за ее сборами, тетка не уставала повторять:
– Что ты к ней все ходишь и ходишь? Она все равно тебя не узнает! Она безнадежна!..
За этими словами скрывалось другое: «Та женщина ничего для тебя не сделала, а я отдала тебе всю жизнь, все силы, все сердце. Почему же ей, а не мне ты даришь свою любовь?»
Что она могла ответить? Что больная женщина спела ей глупую детскую песенку, что она прижалась к ней щекой и почувствовала нежный запах молока и детства? И что тетке сейчас кажется, что она отдала племяннице всю душу, а на самом деле все было не так… Впрочем, ей некогда было выяснять отношения с тетей Лерой. Да и не хотелось.
Она выкатила кресло в длинный коридор и пошла медленнее. Мама что-то тихо забормотала. Она наклонилась к ней, прислушалась и с трудом разобрала слова:
Все ребята дома спят,
У них много есть котят,
А у нашего кота были красны ворота…
Она поправила плед и покатила кресло дальше.
После окончания школы тетка уговаривала ее пойти работать. Живем, мол, трудно, денег теперь мало, тебе пенсию за мать после восемнадцати перестанут платить. Тут-то и всплыл вопрос о квартире и деньгах, которые дядька положил в свое время в банк.
Тетя Лера стояла насмерть. Нет никаких денег, все ушло на ее содержание. Она думает, что ее легко было прокормить? «Ага, – отвечала она, – помню талоны на завтраки и то, как по всей лестнице ты старье собирала, чтобы меня в это обрядить».
В конце концов она просто оттолкнула тетку, разворошила все ящики письменного стола и отыскала там сберкнижку и документы на квартиру. Тетка орала, что она неблагодарная дрянь, вся в свою гнилую породу. Тогда она побросала в сумку кое-какие вещи и захлопнула за собой дверь, не прощаясь.
И пускай тетка успела наложить лапу на ее деньги, оставшегося хватило, чтобы выплатить отступное жильцам, немедленно съехавшим из ее квартиры, и сделать самый насущный ремонт.
Она без труда поступила на вечернее отделение филфака университета и с помощью Димки Петрякова устроилась на работу секретарем в коммерческую фирму. Фирма была небольшая, но люди все приличные, сотрудницы ее не шпыняли, а начальник не лез с непристойными предложениями.
Первое время Димка часто звонил и приглашал ее в кино или на концерт. Она вежливо отказывалась, ссылалась на занятость, пока он не понял, что к чему, и не прекратил звонки. На встречи одноклассников она не ходила.
Так проходил год за годом. Она училась, потом сменила работу. С деньгами стало полегче, хватало на хорошую одежду, но непременно раз в неделю, а то и чаще она приезжала в больницу к матери.
А однажды, совсем недавно, когда она пришла навестить мать, ее не оказалось в палате. Она забеспокоилась, побежала к главному врачу, но по дороге в больничном коридоре ее остановил незнакомый человек. Тот самый человек.
– Не надо никуда спешить, – сказал он ей вполголоса. – Не надо задавать вопросы. И не надо ни о чем беспокоиться. Ваша мама жива и здорова. Конечно, не совсем здорова, но, во всяком случае, с ней ничего не случилось.
– Где она?
– Подождите, – человек предостерегающе поднял руку, – всему свое время. Я сказал, что с ней ничего не случилось. Пока. А что с ней будет дальше – зависит только от вас.
– Что вам нужно? – вскрикнула она, отшатнувшись. – Чего вы от меня хотите? Кто вы такой?
– Кто я – это совершенно не важно. Больше того, вам это знать совершенно ни к чему. А вот чего я хочу… Для начала я хочу, чтобы вы успокоились, а то на нас скоро будут оглядываться. Когда вы успокоитесь, я продолжу.
– Я спокойна, – проговорила она, взяв себя в руки. – Я готова вас выслушать.
И тогда он рассказал, что она должна сделать.
Это показалось ей бредом, полной бессмыслицей.
– Вы так шутите? – спросила она.
– Я что, похож на человека, который умеет шутить? – В его голосе прозвучал металл, и металл блеснул в холодных, непроницаемых серых глазах.
– Нет, не похожи, – признала она.
– Значит, если вы хотите, чтобы с вашей мамой все было в порядке, вы сделаете то, что я вам сказал. Сделаете, в точности следуя моим инструкциям. И никому ни о чем не станете рассказывать. Ни одной живой душе. Это понятно?
– Понятно, – ответила она хриплым чужим голосом.
– Значит, мы договорились?
– Нет еще. Прежде чем я что-то сделаю, я должна убедиться, что моя мама действительно в порядке.
Он минуту помолчал, а потом кивнул:
– Хорошо. Вы в этом убедитесь.
И тогда он привез ее в эту клинику на Васильевском острове. Привел в просторную одноместную палату, где в инвалидном кресле на колесах сидела худая уставшая женщина. Уставшая от бесконечной, изнурительной борьбы с тем, что случилось больше двадцати лет назад, но так для нее и не закончилось.
Мама.
– Вы видите, что с ней все в порядке, – сказал тот человек. – Более того, вы видите, что она теперь в гораздо лучших условиях, чем в прежней больнице. Это хорошая частная клиника. Хорошая и дорогая. Вы согласны сделать то, о чем я вас прошу?
