— Ты маньяк!
— Я настоящий мужчина, идущий на все ради своей дамы!
— Ты больной человек, Женя, — сказала Яна, понимая, что им надо тянуть время, хотя у серьезно раненного Сергея его было не так уж и много.
— Я знаю, что я инвалид, что мне тяжело дышать.
— Я не об этом! Ты сумасшедший! Ты играешь человеческими жизнями.
— Я смастерил этот парусник скорее от отчаяния. Не скрою, он грел мне душу, когда я злился на тебя, Лерочка. Я смотрел на эти паруса, пропитанные кровью твоих воздыхателей, которых я одолел! Последнее время ты была одна, и я уже почувствовал приближение победы, но, обратив внимание на Григория Андреевича, ты подписала ему смертный приговор, а меня снова ввергла в пучину ревности и злобы. Когда я застал вас, влюбленно смотрящих друг на друга, я понял, что парусник мой пополнится еще одной мачтой, где будет развернут последний парус…
— Ты сумасшедший! — прошептала Лера.
— Я — гениальный! Вы никогда бы не догадались о том, что я делаю. Но по воле случая… Черт послал нам этого клиента вместе с его женой, так некстати работающей в «Прогрессе». Еще большую шутку сыграла с нами судьба в виде сюрприза под названием Яна Карловна Цветкова. Она пробралась сюда в пансион, устроила сюда деда, развернула кипучую деятельность… в общем, ее было не унять! Я, конечно же, нервничал, что вы все так близко крутитесь около моей тайны, но сопротивляться расследованию в «Прогрессе» я не мог, это бы вызвало непонимание и подозрение. Поэтому я молчал, надеясь, что уж в прачечную-то вы не попадете. Но, нет! Я сам не знаю до сих пор, каким образом этот старый хрыч — Дмитрий Иванович — проник в прачечную и в эту комнату. У этого сыщика, видимо, были свои секретные методы. То, что он побывал в этой комнате, узнала моя мать, Лилия Степановна, и пришла к единственному правильному решению во имя спасения своего сына. За одну ночь — пока Дмитрий Иванович не успел переговорить со своими друзьями — перевести его в блок для неходячих пациентов и похоронить, естественно, было невозможно. Это выглядело бы неправдоподобно. Да и потом мы все были настороже, мы же знали, что Дмитрий Иванович является сыщиком, по этой причине за ним и наблюдали усиленно. Правда, я всегда успокаивал мать, что он здесь не по ее душу, а для того, чтобы следить за медсестрой Алисой. Лилия Степановна знала, что Алиса — воплощение порядочности, поэтому она и надеялась, что, понаблюдав за ней и ни в чем не уличив, вы быстренько уберетесь отсюда. Я и не догадывался, что Алиса набралась наглости и смелости и поселила в «Прогрессе» еще одного своего наблюдателя — этого лысого детину.
— Я всегда знала, сынок, что ты погоришь из-за своей безумной страсти к этой девчонке, — проговорила подошедшая мама за спиной своего сына, — посмотри на нее! Какая она принцесса?! Какая она Ассоль?
Лера сидела, прижавшись к Григорию Андреевичу и перепачкавшись его кровью. Губы Валерии дрожали, по щекам с веснушками текли слезы, она их размазывала по лицу, хлюпая носом.
— Ты ничего не понимаешь, ма… Она прекрасна и создана для меня! Лера будет моей, вот увидишь!
Мама ненормального сына только тяжело вздохнула, было видно, что они не один раз спорили на эту тему.
В этот момент позади Лилии Степановны, Жени и двух охранников возникла фигура Ричарда. Двигался он бесшумно и быстро. Ударом в спину он впихнул директрису в комнату, одновременно заламывая руку одному из охранников. Тот все равно успел выстрелить в Ричарда, но Дик развернулся боком, и пуля прошла мимо, задев лишь его пиджак. Второй охранник тут же направил пистолет на Ричарда. Он убил бы его, если бы не Сергей. Огромным усилием воли он, воспользовавшись всеобщим замешательством, что есть силы рванул деревянный стеллаж вместе со всем его содержимым. Стеллаж рухнул, придавив второго охранника, его выстрел прошел вхолостую, не причинив никому вреда. Лилия Степановна, упав лицом вниз, кряхтела под массивным, неуклюжим парусником своего сына. Яна кинулась к Сергею, Лера кричала, закрыв лицо руками и прижавшись к избитому Григорию Андреевичу…
Глава 30
Женя выхватил пистолет из рук упавшего охранника и метнулся к Лере. Он легко оторвал слабую и перепуганную девушку за волосы от избитого шефа детективного бюро и, загородившись ею, словно щитом, приставил пистолет к ее виску. Возникла немая сцена. Первым ее нарушил Ричард:
— Женя, успокойся, вы же не причините вреда той, кого так самозабвенно любите?
— Я не оставлю ее этому неудачнику. — Евгений мотнул головой в сторону Григория Андреевича.
— Убей меня, и Лера мне не достанется, — попросил Григорий Андреевич, глядя на Леру глазами, полными отчаяния.
— Я не дурак… не ты, так другой. Нет, она уйдет со мной! Вы говорите, что скоро придет подкрепление? Хорошо, вы победили, я не успею перестрелять вас всех, — покосился он на пистолет в руках Ричарда, отнятый у другого охранника, — но ее я убить вполне успею!
Внезапно острая мысль пронзила сознание Яны: «А ведь он сумасшедший! Женя одержимый, и он это сделает! Пуля Ричарда остановит Евгения, но Леры уже не будет в живых!»
— Постой, — проговорила Яна, поднявшись от Сергея, которому она соорудила что-то вроде повязки, и встав перед Евгением, — сначала ты должен узнать, что о тебе думает девушка, ради которой ты всю жизнь совершаешь преступления. Я разговаривала с ней о тебе не так давно…
Яна медленно надвигалась на него, твердо смотря в бегающие глаза Евгения и на его вспотевший лоб. Было заметно, что он нервничает.
— Она жалеет тебя, да… ты вызываешь у Валерии только жалость. Григорий Андреевич — настоящий мужчина, а ты — сумасшедший маменькин сынок.
— Яна, что ты делаешь?! — прошептал Сергей. — Прекрати, не зли его!
— Да, именно маменькин сынок, спрятавший свой кораблик у нее в доме для престарелых и инвалидов.
Руки у Евгения затряслись, лицо его пошло красными пятнами.
— Яна, не надо! — предостерег жену Ричард, заметив, как побелел от напряжения палец Жени на спусковом крючке.
— Уйди… — прошипел он, задыхаясь, — тебе не удастся вывести меня из себя, чтобы я пристрелил тебя и оставил ее в живых.
— Бедный малыш, — продолжала его дразнить Яна, — так ничего и не достиг в своих жалких потугах.
— Да я… я… сейчас… — Лицо Жени резко побледнело, дыхание из шумного и удлиненного в момент перешло в какой-то жалкий хрип. Затем лицо приобрело зеленоватый оттенок, а из открытого, жадно ловящего воздух рта потекла белая пена. Руки его разжались, так как он почти потерял сознание. Лера вырвалась на свободу, а из другой его обессилевшей руки на пол с шумом упал пистолет. Руки Евгения беспомощно шарили по карманам брюк, пока он медленно, обливаясь потом, не повалился на пол.
— Ты не это ищешь? — спросила Яна, показывая ему флакончик ингалятора от его астмы. — Значит, это правда, что нервные переживания провоцируют приступ? Я знала, что тебе понадобится лекарство, и я так же знала, что ты его не найдешь. Ты, Женя, сильно нервничал из-за Леры и Григория Андреевича и, возможно, уже обдумывал, каким образом ты заманишь шефа в свою келью к кровавому алтарю. Но ты оставил ингалятор у меня в больничной палате…
