— Однако человек, снявший их, спрятал ее, значит, он считал, что сфотографировал что-то важное! Точно! И этим важным был последний кадр! Дмитрий Иванович был профессионал своего дела, и он выполнил свою работу, а я не могу ее понять, дурочка! Ужас! Главное, все люди, которые мне могли помочь, умерли, но каждый дал мне подсказку с того света, а я на этом свете не могу обезвредить банду! Позор мне, позор! Мой муж, жертвуя своей репутацией честного бизнесмена, вскрыл могилу, чтобы достать эту улику, а ты легким движением руки все испортил! Теперь, если кого-то из несчастных стариков убьют, виноват будешь ты!
Фотограф с неприязнью посмотрел на Яну.
— Почему вы не ехали другой дорогой и не зашли в другое фотоателье?! — издал вопль отчаяния парень. — А еще лучше везли бы свою находку сразу в правоохранительные органы в специализированные лаборатории!
— Я сама об этом жалею! Если бы я знала, что здесь работает такой безрукий фотограф, я бы никогда!.. Вдруг там был сфотографирован убийца!
— Опять! — застонал парень. — Да успокойтесь, я успел разглядеть, что там было сфотографировано, могу рассказать, если вы мне поверите на слово.
Немой вопрос застыл в больших голубых глазах.
— Парусник, — лаконично ответил фотограф.
— Что?!
— Парусник, яхта, корабль… я не специалист в этом, короче говоря, какое-то судно с большими парусами.
Яна села прямо на пол по-турецки и руками обхватила голову, пытаясь унять пульсирующую боль.
— Я точно сойду с ума! При чем здесь парусник?
— Ну, уж не знаю, поэтому я и решил, что не испортил ничего важного, — развел руками парень.
— Откуда в доме инвалидов и престарелых в Московской области парусник?! — вскричала Яна, застегивая «молнию».
— Ну, может, он ненастоящий. По негативу этого было не разобрать, но он вполне мог быть искусно сделанной игрушкой.
— Но почему Дмитрий Иванович занялся на старости лет строительством корабликов?
— Извините, Яна, на этот вопрос я ответить не могу. Я даже не знал вашего Дмитрия Ивановича… живым.
— Хорошо, — Яна рассеянно достала свою визитную карточку директора стоматологической клиники «Белоснежка» и на обратной стороне написала номер своего сотового телефона.
— Как тебя зовут? — спросила она фотографа.
— Данила.
— Данила, на всякий случай, вдруг что-нибудь еще вспомнишь, сразу сообщи мне!
Яна собрала фотографии и вышла из фотомастерской в полном нервном истощении, шатающейся походкой.
«Это дело становится все запутанней и запутанней. При чем здесь парусник?! Что за любительская фотосъемка? Стоп! Ведь последним словом горящего Дмитрия Ивановича было слово: „Паруса!“ Значит, разгадка в этом! Но у меня нет ни одной мысли по этому поводу! Какой кошмар! Может быть, Дмитрий Иванович сконструировал этот кораблик и спрятал туда улику, поэтому и сфотографировал его и сказал о парусах в последнюю минуту? Да, загадал мне своеобразный ребус. Но беда в том, что в том злосчастном огне сгорело все, что уж говорить о какой-то поделке из бумаги и картона?!»
Яна в глубокой задумчивости села за руль своего красного «Пежо» и поехала, размышляя, навестить ли ей одной Сергея в пансионе или взять на эту встречу подружку Асю, выплакавшую все глаза из-за этого обманщика? Яна ехала и не замечала ничего: ни того, что проехала на красный свет, ни того, что из-за нее чуть не столкнулись две иномарки. Не видела Яна и того, что ей сзади уже минут десять мигает фарами и сигналит ржавая «шестерка». Наконец «шестерка» не выдержала и, совершив обгон, подрезала «Пежо» Яны самым наглым образом. Яна чертыхнулась и, резко затормозив, все-таки врезалась в фонарный столб, чтобы не сбить пешеходов, уже начавших переходить улицу на зеленый свет.
Ощупав приличную шишку на лбу, Яна медленно вылезла из машины. Капот автомобиля был сильно помят. Рядом мигала габаритными огнями невредимая «шестерка». Из нее вышел бледный молодой человек со светлыми полудлинными вьющимися волосами и перепуганными зелено-серыми глазами. В целом он производил приятное впечатление, если бы не обстоятельства встречи.
— Извините, я не знал, что так получится… — промямлил он, — я так старался вас остановить…
Голова Яны трещала, словно перезревший арбуз, она даже не сразу сообразила, что перед ней злосчастный фотограф.
— Знаете, Данила, и первая наша встреча была не очень приятной, а уж вторая… Если еще учесть, что моя машина не застрахована…
— Я понимаю, я виноват…
— Да что ты?!
— Я оплачу ремонт вашей машины, честное слово! Не думайте, что я совсем нищий. Я учусь на последнем курсе Суриковского. Я будущий художник — портретист. Мои работы неплохо продаются уже сейчас. Напишу несколько портретов жен богатых людей на заказ, неплохо на этом заработаю и оплачу ремонт. Я вот еще в последнее время увлекся фотографией и стал подрабатывать фотографом.
— Я в курсе, — хмуро заметила Яна.
— Нет, честное слово, художник я хороший, а фотографией я занимаюсь совсем недавно… Вы не ушиблись? — участливо поинтересовался Данила.
— Самую малость, — ответила Яна, потирая лоб, — ты чуть не довел меня до инфаркта в фотомастерской, а потом решил догнать и прикончить на дороге?
— Нет… — смутился фотограф, — просто вы сказали, что если я вспомню что-нибудь еще, то должен позвонить вам.
— Ну, так надо было позвонить, а не впечатывать меня в фонарный столб! — возмутилась Яна.
— Вы ушли, а я почти сразу же нашел еще одну фотографию, она случайно упала, когда я ее вешал сушить. Я стал искать вашу визитку и понял, что успел потерять ее.
— Рассеянность твой конек, не так ли? — нетерпеливо спросила Яна. — Ну, давай фотографию! Ты же сказал, что запорол ее?
— Это другая фотография…
— Еще одна?! Ты говорил, что это все!! — вскричала Яна.
Данила начал судорожно шарить по карманам своей черной рубашки, виновато поглядывая на Яну.
— Куда я ее дел?..
Яна поняла, что сегодняшний день она закончит за решеткой рядом с ненаглядным мужем…
— Сейчас мир потеряет хорошего портретиста, — сказала она Даниле.
— Да-да! Минуточку, я точно помню, что я ее взял. А, вот! Хотя нет… это ваша визитка… Ха! Я нашел ее! — радостно воскликнул парень и мгновенно потух под тяжелым взглядом Яны. — Что-то я не пойму… А, вот! Вот она! — закричал молодой фотограф, доставая фотографию, которая спасла его от неминуемой гибели.
На сером фоне фотобумаги неровным почерком было написано: «Грозит большая опасность. Красносельская, двадцать шесть, шестнадцать». И больше ничего.
Яна тупо смотрела на эту серую фотографию.
— Что это?
