Глаза молодого парня испуганно забегали, плечи ссутулились, словно он почувствовал груз огромной ответственности на себе.
— Вы нервируете меня, девушка!
— Это вы меня нервируете! Мой напарник сгорел заживо, а муж сидит в тюрьме за осквернение могил на кладбище, а какой-то фотограф, возомнивший себя вершителем судеб, не хочет отпечатать несколько снимков!
Фотограф — молодой, светловолосый парень — затрясся мелкой дрожью, вырвал из рук Яны кассету с пленкой и исчез за занавеской, бросив ей на прощание:
— Никем я себя не возомнил!
Яна мерила небольшую приемную фотоателье семимильными шагами, но нервы ее не выдержали. Она перемахнула через ограждение-прилавок, словно скаковая лошадь, и устремилась в узкий коридор, который вел в лабораторию. Услышав за черной портьерой лязгающий шум, Яна прильнула к шторе.
— Э… фотограф, вы там?
— Девушка, что вы тут делаете? Немедленно покиньте служебное помещение и не вздумайте входить, вы все засветите!
— Расскажите, что вы делаете?! Вы уже видите лицо злодея?! — не унималась Яна.
— О боже! Я еще только печатаю! Выйдите, пожалуйста, а то мне влетит!
Яна взяла себя в руки, вышла в приемную и принялась ждать. С каждой минутой сердце ее стучало все сильнее, ведь на этой пленке наверняка снято что-то очень важное. Там мог быть ключ к разгадке. Снова не выдержав, Яна рванула к заветной занавеске.
— Фотограф, что ты сейчас делаешь?! Там снято преступление?
— Опять вы здесь! Что же вы такая нетерпеливая?! Я сушу фотографии.
Яна сорвала занавеску с колец и влетела в лабораторию с диким криком:
— Сушите?! Вы что, издеваетесь надо мной?! Я тут с ума чуть не схожу, а он сушит их! Да я посмотрю их мокрыми и высушу своим дыханием!
— Вы просто ненормальная! — не выдержал парень.
— Вы не первый, кто это отмечает! — парировала Яна и, оттолкнув фотографа, ринулась к развешанным на веревке на специальных клеммах фотографиям. С первой фотографии на нее смотрело белоснежное, какое-то прозрачное лицо Алисы в обрамлении темных густых волос. Она была чертовски красива.
— Эта фотогеничная девушка и есть маньяк-убийца? — засопел ей в ухо фотограф.
— Не обольщайся, она — первая подозреваемая, — отрезала Яна, перемещаясь дальше.
На второй фотографии Алиса была запечатлена с улыбающимся Дмитрием Ивановичем. Ее голубые глаза в окружении густых черных ресниц светились добротой и весельем.
«Ох, не верю я таким ангельским девушкам, этаким эфемерным созданиям», — про себя подумала Яна.
— Кого эта красавица должна убить? — ехидно поинтересовался парень. — Не этого ли милого дедушку, которого она обнимает и, по-видимому, ухаживает за ним, судя по ее форме медицинской сестры?
— Ты прав, этого дедушку уже убили, — ответила Яна, расстегивая «молнию» куртки, так как в лаборатории было ужасно душно.
Парень ахнул, в один момент став серьезным.
— Что, правда?
— Сожгли заживо, — пояснила Яна, разглядывая следующую фотографию.
Фотограф помрачнел на глазах. С третьей фотографии на них смотрело сморщенное личико старушки с хитрой улыбкой и венчиком седых волос, напоминающих шапку одуванчика.
— Моя знакомая… — протянула Яна, — тоже уже нет в живых…
— Сожгли? — уточнил фотограф.
— Сама умерла, не выдержало сердце перенесенного стресса.
С четвертой фотографии на Яну смотрела пожилая женщина, видимо, сильно молодящаяся, с ярким макияжем и молодежной прической. Одета она была в цветастый халатик выше колена и в туфельки на каблуках.
— Я не знаю, кто это, а я ведь видела всех жильцов пансиона… хотя, наверное, это и есть новая и последняя подружка Дмитрия Ивановича, сгоревшая вместе с ним.
— Слушайте, девушка…
— Яна.
— Яна, вы что, в крематории работаете? Где это видано, чтобы столько людей сгорело в огне? Что за галерею покойников я вам напечатал?! — не выдержал фотограф.
Его вопросы повисли в воздухе. На пятой фотографии была запечатлена Алиса, склонившаяся над инвалидом в коляске. Три последующие фотографии отображали все тот же сюжет. Из чего Яна сделала вывод, что это чем-то заинтересовало Дмитрия Ивановича и насторожило. По всему было видно, что его подопечная уделяла слишком много времени этому инвалиду. Уж не из-за него ли Алиса устроилась работать в пансион? Яна посмотрела на лицо инвалида, хорошо видное на одной фотографии, и чуть не закричала. В отблеске красной лампы на нее смотрела физиономия Сергея. Именно его они с Асей засекли в сауне, но только он так в этом и не признался! Яна смотрела на эту фотографию и не могла поверить своим глазам.
— Он-то что там делает?!
— Кто? Этот лысый инвалид? — спросил уже сильно заинтересованный фотограф. — Не он ли давит всех несчастных своей инвалидной коляской, а затем спихивает в огонь?
— Я сама его задавлю, когда доберусь до него, — хмуро пообещала Яна, обводя глазами пустые веревки. — И это все?
— Была еще одна фотография… — разглядывая носки своих ботинок, ответил парень.
— Что значит — была? Где она?! — спросила Яна, застегивая «молнию» на куртке, так как в результате перенесенного нервного стресса ее начало знобить.
— Я ее засветил, — смущенно ответил фотограф.
— Как засветил?!! — взорвалась Яна. — Вы в своем уме?! Это же улики!!
— Вы сами виноваты! Метались за портьерой, нервировали меня, потом испугали меня, я и разлил реактив и сжег оставшуюся часть пленки, — оправдывался фотограф.
— Не может быть! — На лице Яны отразилось такое искреннее отчаяние, что фотограф пожалел ее.
— Там, честное слово, был только один кадр! Остальная пленка была недоснята, клянусь вам!
— То, что ты напечатал, не дает никаких улик против женщины, которая давно должна уже гнить в тюрьме! Я пообещала ей это и не могу не сдержать слова, но нет никаких доказательств, только мое твердое убеждение, что она занимается преступной деятельностью! Возможно, что самое главное и было заснято на последнем кадре, после чего мой напарник даже прекратил съемку за ненадобностью! — чуть не плача, проговорила Яна. — А ты испортил этот кадр!
— Я же мог вам вообще не признаться, что запорол один кадр, — сопел парень.
— Лучше бы и не признавался, по крайней мере я избежала бы обширного инфаркта, который у меня сейчас будет по твоей милости. — Яна расстегнула куртку. — Его никак нельзя напечатать, даже с плохим изображением?
— Нет, я полностью испортил негатив…
— Какой ужас!
— Да на этой пленке не было ничего важного! Какая-то галерея лиц!
