О Аллах, Всесильный, Великий, облегчи боль и мучения мусульман, находящихся в плену, укрепи их дух, сделай их сильными и ускорь их освобождение.
О Аллах, даруй силы ученым стоять на истине и противостоять лжи и даруй им смелость говорить правду.
О Аллах, Всемогущий, возвысь Ислам над куфром, мусульман над кафирами. О Аллах, Унижающий, унизь мунафиков, мушриков и муртадов. О Аллах, Возвышающий, возвысь верующих, укрепи богобоязненность в сердцах мусульман, поистине милость Твоя безгранична.
О Аллах, прости нам грехи наши, поистине Ты Всепрощающий. О, Аллах, укрепи нас в Твоей религии.
О Аллах, дай нам сил восстановить справедливость, возвысить Твое слово и установить Твой шариат на земле.
Нет сил и мощи ни у кого, кроме как у Аллаха, Единого и Единственного, Вечного и Неизменного.
Хвала Аллаху, Господу миров…
После совместно произнесенной молитвы – точнее, чего-то среднего между дуа и молитвой – началось знакомство.
– Как тебя зовут?
– Ислам. А тебя?
– Магомед. Откуда ты так хорошо знаешь арабский, брат? – спросил Магомед, удивленный тем, как хорошо грузинский брат говорит по-арабски.
– Хвала Аллаху, я учился в мусульманском лицее, они бесплатные
[81], а куфарские школы все платные.
– Маша’Аллах…
– Ты должен знать, брат, что происходит. Американские кяфиры платят за то, чтобы пойти против Русни, но американские кяфиры ничем не лучше русских. Здесь много американцев… хвала Аллаху, мудрому и предусмотрительному, им некуда будет бежать, когда мы начнем.
– Аллаху акбар. Чем я могу тебе помочь, брат?
– Смотри по сторонам, поменьше говори и побольше слушай, да? И еще. Постарайся стать сержантом. Сержанты следят за расходом боеприпасов на учениях. А нам боеприпасы будут нужны не на учениях, да, брат?
– Аллаху акбар.
– Мухаммад расуль Аллах.
Южный Азербайджан. Июнь 2017 года. Джихад
В моей умме будут разногласия и расколы, одно течение из них – люди, ведущие хорошие речи, совершающие мерзкие деяния, читающие Коран, их иман не доходит ниже их глоток (т. е. не доходит до сердец), они будут пересекать Ислам, словно выпущенная стрела, и не вернутся к нему, пока не вернется стрела обратно, они худшие из творений. Счастье вечного мира тому, кто убьет их, или тому, кого убьют они. И будут они призывать к Книге Аллаха (Корану), но сами же не являются следующими ей даже в чем-либо.
Абу Дауд 47654
Проблем с тем, чтобы попасть в Азербайджан, не было никаких.
В Грузии они купили «Мицубиси Паджеро», который стоил тут копейки по российским меркам, потому что в Грузии не было пошлин на ввоз иномарок. На нем они совершенно открыто подкатили к пограничной заставе. Грузинские пограничники те машины, что идут на выезд, не проверяли. Азербайджанским пограничникам Ислам сунул только свой паспорт, в котором было несколько купюр. В машине их было пятеро. Азербайджанский пограничник вернул документы уже без купюр, махнул – проезжай.
С азербайджанской стороны дороги стали ощутимо лучше, на дорогах было чище. Машины тоже были получше. Явно видно – петространа, зарабатывают на нефти. «Лад» почти не было, старые и новые иномарки. Они проехали по большой дороге совсем немного и тут же свернули на дорогу, ведущую в сельскую местность. К удивлению Магомеда, она тоже была заасфальтирована.
В Дагестане такого не было.
Дорога привела их в село, большое, богатое, в зарослях инжира и граната. Вместо каменных домов, как в дагестанских селах, тут были дорогие коттеджи. Из пеноблоков, у кого победнее, и из кирпича, у кого побогаче. Около самого богатого из них, с забором из красного кирпича, их встречал улыбающийся молодой человек с короткой, окладистой бородкой, но без усов и в штанах, аккуратно подвернутых до середины голени.
– Ай, Ислам, добро пожаловать. Салам алейкум.
– Спасибо, брат, спасибо. Ва алейкум салам.
– Загоняй тачку. Гостем будешь.
Они открыли ворота. Гараж оказался подземным, аж на четыре машины. Сейчас там стояла только одна – новенький «Лендкрузер».
– Отец где?
– А… в Дубай уехал. Там мы виллу купили, знаешь, брат.
– МашаАллах…
– Три миллиона долларов…
Какой-то старик вышел из дома, пробурчал что-то, проходя мимо них, и неспешно вышел на улицу.
– Это кто? – спросил Ислам.
– А… – беспечно махнул рукой Хизри, – это мой дед. Бидаатчик старый. Не обращайте на него внимания, он не настучит.
Магомеду это не понравилось. Шариат предписывает с уважением относиться к старшим, а этот Хизри так говорил про своего деда. Нехорошо называть своего деда, да и вообще пожилого человека, старым бидаатчиком.
Но он ничего не сказал.
Вечером то, что происходило, Магомеду не понравилось еще больше. После ужина – с мясом, богатого – Хизри достал спрятанный в доме кулек фольги. Там была анаша.
Укурив анаши – Магомеду предложили, но он отказался, – у моджахедов развязался язык. Кстати, и тут говорили все по-русски.
– Лейла помнишь?
– Эту б… Ха…
– Она самая… Так вот, она у нашего амира вторая жена, да?
– У Гамида! Ай, красава…
– Не, не Гамида, Гамид выехал в Германию. Типа на беженца подал, все красиво у него. У Заура.
– И че? Она же половине Баку сосала. А че шура говорит?
– А че говорит? Закрылась, типа, приняла ислам. Новообращенному снимаются все грехи по джахилии, да, брат? Нормальной женой ее бы все равно никто не взял.
– МашаАллах.
– Короче, у Заура одна жена теперь здесь, одна в Баку. Я недавно в Баку был, эту Лейлу видел – Аллах покарает, если вру. Такая на «мерсе» рассекает.
– Ай, красава. А че, брат, нам че обломится?
– Ага. Как же…
– Облом.
Хизри подмигнул и расхохотался
– Не парься брат, есть ухтишки
[82]. Сейчас звякну.
