– Что не начинай?
– Смущаться или возмущаться. Женское белье я уже видел и набрасываться на тебя не собираюсь.
– Понятно.
– И ты в любом случае не смогла бы взобраться по лестнице.
– Вы чертовски любезны, мистер О’Коннер.
Удивленно на нее взглянув, Карлос снова взялся за рубашку, но, вместо того чтобы ее надеть, лишь щелкнул языком.
– Что?
– Опять кровь.
Отправившись в ванную, он замочил окровавленный рукав.
– Извини, – шепнула она, запивая хлеб чаем.
– Просто поразительно. Если простой хлеб с чаем творят такие чудеса, хотел бы я увидеть, что с тобой будет после полноценного завтрака.
– Не знаю, – рассмеялась Мия, – но первая утренняя чашка всегда божественна.
Карлос неторопливо прополоскал рукав, а Мия вдруг поймала себя на том, что пристально разглядывает широкие плечи и спину, мечтая лишь о том, чтобы провести по ним руками, но откуда там…
– Подожди. А ты-то что успел с собой сделать? У тебя вся спина в синяках.
– А, это… Мне не видно. Ничего я с собой не делал, это твоя чертова лошадь.
Мия невольно прижала ладонь ко рту:
– Я же предупреждала.
– А я его предупреждал, что уже предупрежден, и чтобы он не вздумал ничего вытворять. – Карлос взлохматил волосы ладонью. – Но, похоже, мы друг друга малость не поняли.
Мия нервно рассмеялась:
– Извини, я понимаю, ничего смешного тут нет… Извини…
– Думаешь, я тебе поверю?
– Перестань! Ты же понимаешь, о чем я. И вообще, давай чем-нибудь помажу.
Карлос вернулся с чашкой чаю.
– Расслабься, со мной все в порядке, лучше ногу покажи.
Все так же продолжая смеяться, Мия послушно предъявила раненую ногу, и, поставив чашку на кофейный столик, Карлос принялся осторожно снимать повязку.
– Хм, кровь все еще сочится. Значит, так, я съезжу к друзьям переодеться, а потом вернусь и отвезу тебя в ближайшую больницу.
– Ты не обязан.
Поднявшись, он взялся за аптечку:
– Не начинай. Надо же, дождь.
Обернувшись к окну, Мия потерла лицо:
– Я думала, он раньше начнется, ладно, по крайней мере сегодня никаких мероприятий не намечается.
– Хоть в чем-то повезло.
Они немного помолчали, а потом, глядя, как Карлос бинтует ей ногу, вдруг выдохнула:
– Похоже, мы только и делаем, что друг друга перевязываем.
– Я тоже об этом думал. Истории свойственно повторяться.
– А что… что бы сказал твой отец, реши ты взять в жены кого-то вроде меня?
Карлос нахмурился:
– А почему ты спрашиваешь?
– Ты говорил, что не можешь вспомнить, чтобы хоть раз оправдал его ожидания. Но почему он был таким?
Карлос улыбнулся:
– Наверное, он слишком много работал. Он из ничего создал многомиллионную компанию, а это весьма и весьма непросто. Правильная школа, университет… – Карлос помахал рукой. – Все ради того, чтобы я бы потом мог горы свернуть.
Мия на секунду задумалась:
– Но почему он тогда все равно был недоволен? Ты же лишь развил его мечты и вывел компанию на совершенно новый уровень.
Карлос лишь пожал плечами:
– Точно, но ему всегда было мало. Только не понимаю, какое это все имеет к нам отношение.
– Задумалась, лишил бы он тебя наследства, если бы ты взял в жены неугодную ему женщину.
– Думаю, он бы в любой моей избраннице нашел кучу недостатков.
– Но почему люди вообще такими становятся?
Сцепив пальцы, Карлос потянулся:
– Вечная борьба. Люди за уши вытягивают себя из ямы и всю жизнь кладут на бесконечное продвижение вперед и лишь им и живут, а потому и требуют того же от окружающих. – Карлос внимательно изучал собственные руки. – Возможно, я ошибаюсь, но не думаю, что он вообще лишил бы меня наследства. Но это уже совсем другое. Из-за матери.
– То есть?
– Она никогда не позволила бы ему лишить меня наследства. – Карлос поморщился. – Не думаю, что он когда-нибудь по-настоящему ценил, что она готова защищать его до смерти. И его, и меня. Семья для нее не пустой звук.
Задумчиво глядя в окно, Мия слушала барабанящий по крыше дождь.
– Мия, что тогда все-таки случилось?
– А ты совсем ничего не помнишь? – выдохнула она недоверчиво.
– Я помню… Я помню, как мне было плохо, а потом я вдруг почувствовал непреодолимое желание сжимать тебя в объятиях. Словно это помогло бы мне почувствовать себя лучше. И что самое странное, действительно помогло. – Карлос улыбнулся. – Помню, мы над чем-то смеялись, хотя и не помню, над чем именно, а потом…
– Ты назвал меня селедкой.
Он удивленно моргнул:
– С чего бы это вдруг?
– Требовал, чтобы я перестала вертеться, как селедка на сковородке.
Она произнесла это с каменным лицом, но, глядя, как удивление в серых глазах сменяется веселыми искорками, не выдержала и сама засмеялась.
– Странно, что ты на самом деле меня тогда сковородкой не пришибла. А потом я как-нибудь исправил положение?
– Назвал русалкой и поцеловал.
– Это я помню. – Карлос сосредоточился на ее губах. – Но дальше только темнота, – добавил он после долгого молчания, пока она буквально чувствовала, как он ласкает ее губы пристальным взглядом, с трудом удерживаясь от того, чтобы самой на него не наброситься, запуская пальцы в густые темные волосы.
И как бы он на это отреагировал? Ухватил бы ее за запястья и принялся целовать руки? Сорвал бы с нее пижаму и ласкал бы грудь?
От одной этой мысли у нее разом затвердели соски и заныло между ног. Мия невольно поерзала.
– А дальше ничего и не было.
– Не было? – Нахмурившись, он внимательно изучал ее порозовевшие щеки.
– Ты уснул, а я просто лежала рядом. Не хотела тебя будить и, если честно, вообще не хотела двигаться. А потом, кажется, и сама заснула, во всяком случае, я не слышала, как вернулась твоя мать. Но почему ты сейчас об этом спрашиваешь?
– Значит, только поцелуи и объятия?
Она пристально на него посмотрела:
– Ты думал, там было… продолжение?
– Я ничего не помню, но… Та ночь произвела на тебя огромное впечатление. И ты явно расстроилась. Так что я пытаюсь понять.
Мия чуть не задохнулась от возмущения:
