Однако следователь наотрез отказался им в этом помогать. Так прямо и заявил:
– Я вам не помощник в этом деле! У меня есть подозреваемый! Это цыганский барон. Я выяснял, алиби у него на тот вечер никакого нету. Говорит, что приболел и остался дома.
– Один?
– Да.
– Если бы это он организовал убийство Розалии, то уж позаботился бы об алиби! Да все окрестные цыгане были бы счастливы присягнуть на чем угодно, что их обожаемый барон был в тот вечер в окружении целой толпы друзей и близких.
– Попросить о такой услуге значило бы признаться в том, что он может быть причастен к убийству Розалии. А у цыган кровная месть за смерть родственника до сих пор в ходу.
– И что?
– У Розалии, насколько я знаю, имеется два или даже три взрослых брата.
– И они бы стали мстить барону за смерть сестры?
– Все возможно.
Следователь твердо держался версии, что убийство Розалии и похищение семьи Антоновых было спланировано и осуществлено человеком или людьми, имевшими большую криминальную власть.
– Оружие просто так на каждом углу не продается. Да и спрятать две машины так, чтобы нам не удалось бы найти ни следа от них, тоже задачка не из легких.
– Думаете, что машины давно утоплены?
– Думаю, что они разобраны до последнего винтика. А у нашего барона, я навел справки, помимо его прочего бизнеса во владении имеется несколько автомастерских.
– Но…
– Успокойтесь и займитесь своими собственными делами! Предоставьте вести расследование профессионалам.
Что же, этот совет следователя подруги выслушали и приняли. У них в самом деле имелось много дел. Только все они так или иначе, но были связаны с убийствами на вилле «Бесконечность».
– Гоняясь за родней Розалии, мы с тобой упустили из вида еще одну особу.
– Кого?
– Сестру Федичкина. Софью Арсеньевну.
И действительно, ведь, занимаясь расследованием, подруги совсем позабыли про эту достойную женщину, всю свою жизнь посвятившую брату.
– Надо бы нам съездить к ней и поговорить еще разок. Я чувствую, что эта тетка знает куда больше, чем говорит.
– И живет она на первом этаже в весьма неухоженном доме. Возможно, у них в подвале найдется парочка крыс!
Однако в квартире Федичкиных было тихо и пусто. На звонок никто не открыл подругам дверь. Не желая признать свою неудачу, девушки звонили и звонили. Но вместо Софьи Арсеньевны из квартиры вышла ее соседка.
– Не звоните, – сухо произнесла она, обращаясь к подругам. – Не выйдет она.
– А что случилось? – заволновались еще больше девушки. – Заболела? Попала в больницу?
– Эх, если бы в больницу, – странно крякнула соседка. – А то ведь до больницы-то не довезли.
– Не довезли? Что случилось? Софья Арсеньевна жива?
Соседка молча помотала отрицательно головой. И утерла внезапно покрасневшие глаза краем передника.
– Вот ведь как жизнь-то распорядилась. Почитай в один день оба и ушли!
– Что?
– Сначала брата какие-то душегубы зарезали. А через день и Софьюшку нашу!
– Софью Арсеньевну убили?
– Ага. Сначала камнем по голове дали. А потом еще ножом в сердце ударили.
– Убили ее?
– Убили! – запричитала соседка. – Как есть убили! А за что? Ведь такой чистой души человек была! Никогда и ни про кого дурного слова в жизни не сказала. Всегда помогала. И делом, и советом, да и деньгами. Конечно, если алкаш или просто бездельник, к таким людям Софья строго относилась. Но Салтановой из пятой квартиры Софья всегда в долг давала. И с детьми ее всегда соглашалась посидеть. А как же? Салтанова сама на двух работах вкалывает. Муж у нее в прошлом годе под электричку попал. Так Салтанова теперь одна четверых детишек тянет. Но не жалуется, дома сложа руки не сидит, слезы попусту не льет. Некогда ей. Все в делах, все в заботах. Такому человеку грех не помочь.
– Значит, Софья Арсеньевна дружила со своей соседкой из пятой квартиры?
– Насчет дружбы не скажу, а вот помогала она ей больше всех в подъезде.
Соседка еще продолжала что-то говорить, причитать и возмущаться, но подруги не стали ее больше слушать. Они спешили на второй этаж, где в пятой квартире, как раз над головами Федичкиных, проживала некая многодетная мать Салтанова.
К счастью, она была сегодня дома. На вид ей было лет тридцать – тридцать пять. Молодая еще совсем женщина, но здорово задавленная хозяйственными хлопотами. Детей дома еще не было. Все они ходили в школе на продленный день.
Услышав, что подруги хотят поговорить с ними про Софью Арсеньевну и ее брата, она тут же согласилась принять их. Хотя и выглядела при этом очень расстроенной.
– Такой хороший человек была Софья Арсеньевна! И нам много помогала. Фактически она моим детям была вместо бабушки. Да другая бабушка и посидеть с внуками не захочет. А Софья Арсеньевна и уроки у моих шалопаев проверяла, следила, чтобы на кружки никто поодиночке не ходил. Младшие всегда со старшими ходили. А если не было никого, так она сама младших за руку вела.
– Значит, она часто бывала у вас?
– Да каждый день! Я и ключи ей от квартиры дала. Святой была человек! Говорила, что каждому человеку свой крест положено нести. Но если совсем уж невмоготу бывает, то помощь принять тоже не грех.
– И она вам помогала?
– Всегда! Я и не просила, она сама все мои проблемы видела. Где дыра была, там она ее и затыкала.
– А про брата ее что вы сказать можете?
– А вот про брата ничего! – быстро ответила женщина.
– Как? – удивились подруги. – Совсем ничего?
– О покойниках либо хорошо, либо никак. Вот я и промолчу.
– Выходит, он был не очень хороший человек?
– Не знаю я. Обыкновенный, скорей всего. Только эгоист большой и дурак! Вот! Ой!
Вырвавшееся признание Салтанова попыталась запихнуть обратно, прижав ко рту руку.
– Все равно вырвалось! – с огорчением произнесла она затем. – Софья Арсеньевна меня с небес услышит – не похвалит. Она ведь брата больше жизни любила! Хоть и видела, что он за человек, а все равно любила.
– Значит, он был плохим?
– Не был он плохим! – с досадой произнесла Салтанова. – Он был… Как большой ребенок! Вроде бы мужику уже к полтиннику, а он все самостоятельно одеться не может. Если Софьи дома не было, то Вениамин один и на улицу выйти не мог. Ботинки у него под носом стояли, он их не видел! Очень рассеянный. И меня упрекал за то, что на меня Софья столько времени тратила.
– Даже так?
