Книга Проблемы души нашего времени, страница 59. Автор книги Карл Густав Юнг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Проблемы души нашего времени»

Cтраница 59

При таком положении вещей бессознательное представляется нам большим иксом, где единственно несомненным является то, что из него исходят значительные воздействия. Взгляд на религии в мировой истории показывает нам, сколь значительны эти воздействия в историческом аспекте. Взгляд на страдания современного человека показывает нам то же самое. Только мы несколько иначе выражаемся. Пятьсот лет назад говорили: «Она одержима дьяволом», теперь: «У нее истерия»; раньше говорили: «Он заколдован», теперь это называют неврозом желудка. Факты одни и те же, разве что прежнее объяснение едва ли не более точное. Теперь у нас есть рационалистические обозначения симптомов, которые по сути являются бессодержательными. Ведь если я говорю, что кто-то одержим злым духом, то тем самым я описываю факт, что данный человек, в сущности, не болен по-настоящему, а страдает от невидимого душевного воздействия, овладеть которым он никак не может. Этим невидимым Нечто является так называемый автономный комплекс, бессознательное содержание, которое не может быть подчинено сознательной воле. Когда занимаешься анализом психологии невротических состояний, то обнаруживаешь так называемый комплекс, который ведет себя не так, как содержание сознания, то есть не так, как мы повелеваем, но подчиняется собственным законам; другими словами, он является независимым, автономным, если употребить техническое выражение. Он ведет себя словно домовой, которого нельзя схватить. И если человек осознает комплекс – что соответствует цели анализа, – то он, пожалуй, с облегчением скажет: «Ах, вот что меня так беспокоило!» И по-видимому, этим кое-что достигнуто, а именно симптом исчезает, комплекс, как говорится, разрешен. Мы можем воскликнуть вместе с Гёте: «Мы ведь выяснили!» Но вместе с Гёте мы должны и продолжить: «И все же в Тегеле привидения!» Только теперь открывается истинное положение вещей; то есть мы понимаем, что этот комплекс вовсе не мог бы существовать, если бы наша природа не наделила его скрытой инстинктивной энергией. То, что я под этим подразумеваю, мне хотелось бы пояснить на небольшом примере.

Пациент страдает желудочными симптомами нервного характера, которые заключаются в болезненном сжатии, как при состоянии голода. Анализ выявляет инфантильную тоску по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря этому вновь обретенному пониманию симптомы исчезают, но зато остается тоска, которая с констатацией того, что это не что иное, как инфантильный материнский комплекс, не может утихнуть. То, что прежде было quasi физическим голодом и физической болью, теперь становится душевным голодом и душевной болью. Человек о чем-то тоскует и знает, что связывал эту тоску с матерью лишь по недоразумению. Существует факт неутоленной пока тоски, а ответ на этот вопрос является значительно более сложным, чем сведение невроза к материнскому комплексу. Тоска является настойчивым требованием, мучительной, активной пустотой, про которую подчас можно просто забыть, но которую никогда нельзя преодолеть силой воли. Она появляется снова и снова. Поначалу неизвестно, откуда она берется, пожалуй, даже и неизвестно, о чем, собственно, человек тоскует. Можно многое предполагать, но единственное, что с уверенностью может быть на этот счет высказано, – это то, что по ту сторону материнского комплекса бессознательное Нечто выражает этим свое требование и независимо от нашего сознания, неподвластно нашей критике, оно таким способом дает знать о себе снова и снова. Это Нечто и является тем, что я назвал автономным комплексом. Из этого источника берется инстинктивная энергия, которая сначала поддерживала инфантильное притязание на мать, а так как взрослое сознание вынуждено отклонять и вытеснять такое детское требование как несовместимое, то она тем самым вызывает невроз.

Все инфантильные комплексы в конечном счете сводятся к автономным содержаниям бессознательного. Первобытная душа персонифицировала эти ощущаемые как чужеродные и непонятные содержания в духах, демонах и богах и пыталась с помощью сакральных и магических обрядов удовлетворять их требованиям. Признав тот факт, что этот голод или жажду нельзя утолить ни едой, ни питьем, ни возвращением в утробу матери, первобытный дух создал образы невидимых, ревнивых и притязательных существ, более влиятельных, сильных и опасных, нежели человек, представителей невидимого мира, который все же соединен с осязаемым, причем настолько тесно, что сами духи обитают в горшках. Духи и колдовство – таковы причины болезней первобытного человека. Автономные содержания спроецировались у него на эти сверхъестественные фигуры. Наш мир, напротив, освобожден от демонов – вплоть до малейших остатков. Но автономные содержания и их требования остались. Частично они могли бы выражаться в религиях, но чем более рационализируются и делаются бессодержательными религии – почти неизбежная их судьба, – тем запутаннее и таинственнее становятся пути, по которым к нам все же доходят содержания бессознательного. Одним из самых обычных путей является невроз, хотя поначалу это предполагали меньше всего. Под неврозом обычно понимали только неполноценность, медицинскую «quantité négligeable» [97]. Но как мы видим – это совершенно неверно! Ибо за неврозом скрываются те мощные психические воздействия, которые лежат в основе нашей духовной установки и ее самых влиятельных, направляющих идей. Рационалистический материализм, это, по-видимому, вполне внушающее доверие направление, представляет собой психологическое противопоставление мистицизму. Материализм и мистицизм являются не чем иным, как психологической парой противоположностей, точно так же как атеизм и теизм. Это враждующие братья, два различных метода, пытающихся каким-то образом справиться с доминирующими бессознательными влияниями, один путем отрицания, другой – утверждением.

Поэтому если от меня требуется назвать самое существенное из того, что аналитическая психология могла бы добавить нашему мировоззрению, то это будет знание о существовании бессознательных содержаний, выдвигающих очевидные требования или излучающих влияния, с которыми volens nolens должно иметь дело сознание.

Наверное, все мои предыдущие рассуждения вызвали бы чувство неудовлетворенности, если бы названное мною автономным содержанием бессознательного Нечто я оставил в неопределенной форме и не сделал бы по крайней мере попытки изложить то, что наша психология эмпирическим путем установила в отношении этих содержаний.

Если бы, как считает психоанализ, этим был дан окончательный и удовлетворительный ответ – например, что причиной тоски является изначальная, инфантильная зависимость от матери, то вместе с таким выводом должно было бы также наступить и облегчение. Существуют такие инфантильные зависимости, которые действительно исчезают при доскональном их осознании. Но этот факт не должен склонять нас к мысли, что так бывает во всех случаях. Всегда остается нечто, иногда, по-видимому, настолько малое, что можно считать случай практически исчерпанным, но порой остаток бывает настолько велик, что ни пациент, ни врач не довольны результатом, вплоть до того, что появляется чувство, будто вообще ничего не было сделано. Кроме того, мне приходилось лечить многих пациентов, которые осознавали свой причинный комплекс вплоть до деталей, однако сколь-нибудь существенным образом это осмысление им не помогало.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация