До встречи с ним Ева никогда не знала, что такое чужая боль, и не жаждала исцелить чье-то израненное сердце. По правде говоря, Ева всегда была эгоисткой, чему способствовала жизнь во дворце, где удовлетворялись все ее капризы. Ева проводила много времени, заботясь только о собственных нуждах и пожеланиях. Но Майк все изменил. Теперь все ее чувства были направлены только на него, благодаря чему она ощущала себя живой.
Ева вошла на кухню, и ее сердце замерло, когда она увидела Майка, стоящего перед духовкой и нарезающего мясо ягненка на тоненькие полоски.
– Вы сами готовите?
– Все сделала Лизель, а я всего лишь добавляю последние штрихи, чтобы они с Яном успели добраться домой дотемна.
– Очень… мило с вашей стороны.
Этим вечером Майкл выглядел более располагающим к себе. Ева окинула взглядом обтягивающую его крепкое тело футболку черного цвета и темные джинсы. Он стоял босиком на каменном полу, что делало его каким-то близким и домашним. И что-то в расслабленной позе Майкла заставило Еву заволноваться еще больше.
– Вы удивлены, что я могу порезать мясо? К вашему сведению, я умею готовить, – улыбнулся он. – Я провел много времени за готовкой собственных ужинов.
Ей показалось, что он хотел что-то добавить.
– Что? – спросила Ева.
– Что? – переспросил Майкл, доставая из буфета тарелку и укладывая на нее мясо и питу.
– Вы хотели что-то сказать.
– Это ваш день рождения, – пожал плечами Майкл.
– И что? Это не значит, что вы должны молчать. Скажите мне хоть что-нибудь. Мне нравится, когда мы разговариваем.
– Случается, во время этих разговоров мы заходим слишком далеко. – Майкл подошел к столу и отодвинул стул для Евы. – Садитесь.
– Я… – Она присела, и Майкл пододвинул стул обратно. – Что ж, мы всегда можем поговорить о чем-нибудь другом. Можем поговорить о вчерашнем вечере…
– Не стоит. Я привык готовить себе сам. Именно это я и собирался сказать.
– Вот как? Я просто подумала, что у вас есть помощница по хозяйству.
– Сейчас мне помогают, – кивнул Майкл. – Но так было не всегда. Я работал, заботился о Марине, обеспечивал нам пропитание. Потом мне начали предлагать работу, связанную с международной безопасностью. У меня появилось больше денег, и я смог позволить себе помощников по дому, потому что постоянно пропадал на работе. Так что, как видите, я совсем не святой. Я достаточно эгоистичный ублюдок. Иногда между работами я не ехал домой, а приезжал сюда, в шале.
– Майк, но это не превращает вас в эгоиста. Вы делали для нее все, что могли, но она ведь не была вам женой по-настоящему.
– Тут вы ошибаетесь. Она была мне женой. В болезни и здоровье, не так ли? Или эта клятва подразумевает болезнь до определенного момента?
– Я… нет.
– Отречься от остальных и быть верными друг другу до самой смерти, – продолжил он.
– Вы правда хранили ей верность?
– Я поклялся Марине и хранил эту клятву. Мы были женаты чуть больше десяти лет.
Ева отложила вилку в сторону:
– Но…
– Я выговорился. Как вам ваш день рождения?
– Чудесно. Но, Майк…
– Вас смутило то, что я сказал?
– Я… – Ева пребывала в растерянности. Ее брат менял любовниц как перчатки, пусть и втайне, и ее отец делал то же самое. Ева всегда считала, что он изменял матери, даже когда она была жива, хотя по-своему он любил ее. У нее не укладывалось в голове, что Майк оставался верным своей жене на протяжении десяти лет, когда они были лишены всяческой возможности заниматься любовью… – Нет. Ничего.
– Замечательно. Чем вы занимались сегодня?
– Читала. Потом опять приняла ванну, выпила горячего шоколада и любовалась видом из окна. Тут очень красиво.
– Чудесно. Наверное, в честь вашего дня рождения во дворце обычно устраивается праздник?
– Да. Но я не уверена, что все это для меня. Ну вот, я снова жалуюсь, теперь уже по поводу роскошных балов. Майк, я поняла, что была во многом эгоистична.
– Я так не считаю. Каждому человеку, несмотря на его происхождение, хочется, чтобы о нем заботились безо всяких условий.
– Моя мама… Она заботилась обо мне. Обо всех нас. В ее глазах я была идеальной. Но с отцом все по-другому.
– Уверен, ваш отец любит вас.
– Так, как родители Марины любили свою дочь?
– Я был глупцом, – помрачнел Майкл. – Я попросил ее восстать против их воли.
– Но разве по-настоящему любящие родители не хотят счастья своим детям? Майк, вы ведь хороший человек. Почему они не хотели, чтобы их дочь вышла за вас?
– Мы с Мариной были слишком молоды. Ее родители думали, что ранний брак разрушит ее жизнь, и они оказались очень близки к истине.
– Из-за той аварии? Но она могла случиться когда угодно. И вы ведь заботились о своей жене. Вам пришлось многим пожертвовать, но вы делали это ради нее. Глядя на ее родителей, я бы сомневалась, что настоящая любовь существует, но вы убедили меня в обратном. Мне кажется, о таких глубоких чувствах можно только мечтать.
– Люди придают любви слишком много значения, – с болью заметил Майкл.
Они оба знали, что он говорит неправду, потому что Майкл каждый день доказывал ценность любви на примере отношения к своей жене.
Ева поднялась с места; ее била мелкая дрожь. Она испытывала настоятельную потребность прикоснуться к Майклу и показать, что она чувствует по отношению к нему.
Обогнув стол, Ева подошла к Майклу. Он, не двигаясь, молча сидел и смотрел на нее. Ева склонилась над ним, и ее руки дрожали, когда она коснулась его лица.
Время словно застыло. Вокруг не было слышно ни единого звука, кроме их сбивчивого тяжелого дыхания. Майкл ждал. Ждал, что она будет делать дальше.
Ева провела пальчиком по его нижней губе, и Майкл облизал его, отчего Еву кинуло в жар, и она почувствовала, как ее груди налились тяжестью.
Она склонилась еще ниже, но Майкл схватил ее за руки и прижал их к столу.
– Еще раз хорошенько подумайте, прежде чем что-нибудь делать, – хрипло сказал он.
– Я подумала, – ответила Ева. – Майк, вы не единственный, кто желает близости. Я хочу прикоснуться к вам. Увидеть вас. Всего.
– Ева. – Ее имя прозвучало словно мольба. Или проклятие. Ева не могла сказать с точностью.
– Позвольте мне, – попросила она.
Желание придало ей храбрости и уверенности. Теперь она не задавалась вопросом, чего ей хочется, потому что знала ответ. Ева склонилась над Майклом и прильнула к его губам.
Майкл не двигался. Ева обвела кончиком языка контуры его губ, и Майкл задрожал, когда его ладони легли на ее бедра. Он крепко прижал ее к себе, его пальцы почти впивались в ее тугую плоть.
