Ему явно было плохо, очень плохо. Когда в тебя попадает пуля – болит, но не так сильно. В его жизни случались трудные моменты и безнадежные ситуации, тогда, казалось, земля уходила у него из-под ног. Ему чудилось, что он может умереть, и смерть представлялась даже не самым худшим из возможного, но если Биби скончается, Пэкстон тоже умрет, однако не физически. Умрет его душа, а ему придется, оставаясь живым мертвецом, существовать в мире, в котором у него нет сердца. Пэкстон ее любил. Да. Он попросил ее выйти за него замуж. Да. Но только сейчас и здесь понял, насколько сильно переплелись их судьбы и жизни.
– С вами все в порядке?
Прежде чем Пэкс нашелся с ответом медсестре, стоявшая в ногах постели Нэнси заговорила дрожащим от избытка чувств голосом:
– Я привезла сюда Биби во вторник. Это самый страшный день в моей жизни. Доктор Чандра поставил диагноз в среду. Ужасно суматошный день. Мы хотели… Мы хотели поужинать здесь… ужин неповиновения…
– Втроем, – продолжил за нее Мэрфи, когда его жена не совладала с эмоциями. – Только первоклассная, вкусная еда: чизбургеры с халапеньо, хот-доги с чили и сыром и прочая всячина, которую есть вредно. Как Нэнси уже сказала, это должен был быть ужин неповиновения, но Биби заявила, что и мы, и она слишком устали. Ей хотелось немного перекусить, а потом поискать в лэптопе, что за чертов рак у нее. Она хотела узнать о нем все, чтобы бороться.
По щекам Нэнси текли ручейки слез. Глаза ее покраснели, а рот дрожал.
– Это был последний раз, когда мы с ней разговаривали, – сказала она.
– Не последний, – возразил Мэрфи, обнимая жену за плечи. – Наша девочка еще выкарабкается, обязательно выкарабкается.
– Ночью со среды на четверг она впала в кому, – продолжила рассказ Нэнси. – Нам сказали, что такое с глиомой никогда не случается, разве что в самом конце, но вот произошло…
Новостью для Пэкса это не было. Он уже разговаривал с Нэнси и Мэрфи несколько раз по телефону, когда утром в пятницу был отменен режим радиомолчания и мир узнал о смерти Абдуллаха аль-Газали. Похоже, им просто надо было выговориться. Пэкстон был этому только рад. Зрелище бледной, словно на катафалке, Биби потрясло его до глубины души. Ему нужно время собраться с духом.
Пэкстону понадобилось почти двое с половиной суток, чтобы, узнав о случившемся с Биби, оформить внеочередной отпуск, преодолеть полземного шара сначала на военном, а затем на гражданском самолете, а потом добираться до больницы на такси, предпочтя не тратить время на оформление проката автомобиля.
В этот момент был ровно час дня. Воскресенье. Небо за окном казалось безмятежно голубым и ясным. Биби лежала в коме уже четвертый день.
Закончив с капельницей, Петронелла сказала:
– Я дежурила в среду вечером. Биби, как я понимаю, не из тех, кто любит жаловаться, поэтому, когда девушка сказала, что у нее болит голова, я дала ей максимально разрешенную дозу. Иногда люди с раком мозга страдают сильными головными болями. Это случилось незадолго до семи. После того – одни сплошные странности.
Оторвав взгляд от Биби, Пэкстон спросил:
– Что за странности?
– Странности во всем, – продолжала рассказывать Петронелла. – Во-первых, врачи не могут определить причину. Глиома не настолько велика, чтобы, оказывая давление на мозг, привести к коме. Томография головного мозга не выявила внутримозгового кровоизлияния. Нет кислородного голодания. Не обнаружено никаких заметных нарушений в циркуляции крови в мозгу. Если у человека серьезные проблемы с печенью и почками, может произойти интоксикация мозга, но у нее с этим полный порядок. Девушка находится в глубокой коме, однако, – рука медсестры метнулась к показателям на экране электроэнцефалографа, – посмотрите на ее мозговые волны.
Пэкстон и сам видел, но не знал, что по этому поводу вообще думать.
– Я вам рассказываю в общих чертах, однако дело еще запутаннее, чем может показаться, – говорила Петронелла. – Врач лучше вам объяснит, если сможет. У вашей девочки мозговая активность человека, который одновременно и спит, и бодрствует. У тех, кто впадает в кому, таких мозговых волн вообще быть не может. Ее сознание должно быть отключено. У людей в коме не бывает снов, но взгляните на ее глаза. Она спит. Это быстрый сон. Сейчас она видит сны.
Мэрфи искал утешения во всем, в чем только мог.
– Мне кажется, насколько странным бы это ни казалось, звучит обнадеживающе.
– Лично я ничего обнадеживающего здесь не вижу, – возразила Нэнси. – Я боюсь.
Потянувшись поверх поднятого предохранительного перила, Пэкстон прикоснулся к правой руке Биби. Она была теплой, но податливой настолько, словно в ней вообще не было костей.
– Когда я дала ей лекарство от головной боли, – сообщила им Петронелла, – на прощание сказала, что буду к ней заходить и проверять. Я так и поступила, только мне казалось, что девушка просто спит.
Тот же чистый, ясный голос Биби, каким она рассказывала Пэкстону о дудочнике Питере, прозвучал у него в голове: «А теперь быстро… В том же месте… Ни туда, ни сюда… Где прошлое встречается с будущим».
Нет, это были не ее слова. Биби кого-то цитировала, вот только Пэкстон не мог вспомнить кого, хотя ему казалось, что он должен был бы догадаться.
Когда он впервые услышал голос невесты, то счел это за слуховую галлюцинацию. На сей раз Пэкстон понимал – не все так просто. Избыток впечатлительности и проблемы со слухом здесь ни при чем. Другое дело, он понятия не имел, что же это может быть такое.
Тем временем Петронелла, которая пару секунд назад вспоминала свой последний разговор с Биби, снова перевела взгляд с Пэкса на свою пациентку, а затем ее лицо исказилось в какой-то замысловатой удивленно-шокированной гримасе. Он помнил, что Биби несколько раз вслух размышляла при нем по поводу, была ли теперешняя реакция людей на происходящее такой всегда, или столетие существования кинематографа повлияло на то, как люди выражают собственные эмоции. Все мы бессознательно подражаем Кэри Гранту, Кэтрин Хепбёрн, Брэдли Куперу и Дженнифер Лоуренс, тому, как эти актеры реагировали на подобные ситуации, случавшиеся с ними в фильмах. Наши естественные реакции искажены, так как мы хотим быть похожими на киноидолов.
Глаза медсестры округлились. Одну руку она прижала к груди, ошарашенная чем-то, что увидела на левой стороне лица Биби.
– Что за хрень?! – воскликнула Петронелла.
Стоя с противоположной стороны кровати, Пэкс ничего не видел, однако Нэнси и Мэрфи видели. Крик одновременно сорвался с их губ.
91. Второе потрясение из трех
Выпустив руку Биби из своей, Пэкстон обогнул больничную койку как раз вовремя, чтобы увидеть, как царапины и ссадины заканчивают образовываться на завитке и противозавитке ушной раковины, а также на мочке левого уха. Крошечные бусинки крови проступили на краях ранок, таких же загадочных и непонятных, как стигматы
[78]. Алые капельки росли на поврежденной плоти и с необыкновенной быстротой свертывались, сигнализируя о наступлении первой стадии заживания. Пока это происходило с ухом, у левого виска появился синяк. Сначала он был бледно-красным, как дешевое вино, однако затем потемнел до более выдержанного напитка, который начал разливаться по скуле.
