– Ты проснулась! Ты говоришь! Детка! Не вставай! Успокойся, Биби! Нельзя вставать! Ты говоришь… Посмотри на себя… Я люблю тебя. Ты меня очень напугала…
– Привет, здоровяк! Я люблю тебя больше, чем кислород, – сказала девушка Пэкстону, а затем обратилась к Пого: – Ты был там, когда я нуждалась в тебе, одолжил свою тачку… Нет, подожди. Я же все это выдумала… Хорошо, если бы все было на самом деле, ты мне все равно одолжил бы ее. Или я не права?
– Mi jalopy es su jalopy
[115], – сказал Пого.
Пэкс и Пого, кажется, восприняли внезапное пробуждение Биби намного спокойнее, чем ее родители. Казалось, они отчасти понимают, что с ней произошло, хотя она сама не имела ни малейшего представления, как такое возможно.
На сигнал тревоги прибежала медсестра. Быстро оправившись от удивления при виде своей впавшей в кому пациентки в столь подвижном состоянии, Петронелла постаралась всех успокоить и объяснила Биби, что катетер до распоряжения лечащего врача снимать никак нельзя.
– Биби, твой организм еще нуждается в питательных растворах.
– Все, что мне нужно, – так это два чизбургера и пицца, – возразила девушка. – Я ужасно проголодалась. От глюкозной диеты все равно мало толку. А еще от меня воняет.
– Совсем не воняет, – сказала медсестра.
– Ну, у меня-то самой тоже нос есть. Если даже вы все скажете, что это не так, я все равно чувствую запах. Кстати, рака мозга у меня больше нет. Давайте вы снова проведете все эти исследования, возьмете у меня анализы и отпустите домой. – Подмигнув Пэксу, она добавила: – Ты выглядишь просто восхитительно. Чего улыбаешься?
Подошли оставшийся на дежурстве ночью интерн и еще одна медсестра. Вспыхнул спор, есть или нет у Биби рак и кто вправе распорядиться провести ей повторное обследование. Не лучше ли подождать до утра? Лаборанты и техники находились на местах. Можно было сделать все, начиная от рентгена и заканчивая магнитно-резонансной томографией. В ревматологии все это делается круглосуточно. Мэрфи и Нэнси подумали, что загвоздка в страховой компании. Медики сомневаются, захочет ли компания оплачивать обследование во внеурочное время. Родители заявили – они оплатят наличными, а страховая компания может катиться куда подальше.
Пэкстон сказал, что сам заплатит за обследование. Пого заявил: он продаст чертову машину и тоже сможет заплатить. Тотчас же, впрочем, выяснилось, что родители Биби все не так поняли, никаких проблем со страховкой нет и никто наличными платить не будет. Старшая медсестра на дежурстве позвонила доктору Санджаю Чандре. Врач выразил сомнение насчет того, что Биби может знать, излечилась ли она от рака. Он вообще сомневался, способен ли глиоматоз головного мозга дать ремиссию, но разрешил снять катетер и провести всестороннее обследование после разговора с Биби, узнав, что прежние симптомы больше себя никак не проявляют.
Когда Биби поднялась с кровати, мама набросилась на нее с азартом риелтора, которому ни за что нельзя отпустить клиента. Нэнси плакала. Поцелуи женщины были уж слишком мокрыми.
– Как такое возможно? Как так могло случиться? – причитала она.
– В конечном счете будет не то, что будет, – сказала ей дочь и, заметив непонимание матери, добавила: – Я люблю тебя, мама, всегда любила и буду любить.
Мэрфи тоже стоял рядом. Получились групповые обнимашки. Папа находился еще в большем расстройстве чувств, чем мама. Несмотря на все «порву волну», «сделаю ее», «проедусь на левиафане», несмотря на то, что Мэрфи был бесстрашным Большим Кахуна
[116] своего поколения, в душе он оставался мягкосердечным и ласковым, словно котенок. Он не мог говорить, лишь снова и снова повторял ее имя. Видно было, что еще совсем недавно он сомневался, увидит ли дочь живой. Пого смотрел на нее голубыми глазами, которые так легко топили сердца других женщин, но взгляд его был чист подобно взгляду сводного брата, любящего свою сестру так же сильно, как она его.
– Бибс, – произнес он.
– Чувак, – ответила она ему.
Он продержал ее в своих объятиях ровно столько, чтобы удостовериться, что Биби такая же реальная, как всегда.
В пропитанной потом, мятой пижаме, с растрепанными, свалявшимися под электрошапочкой волосами, Биби бросилась в объятия Пэкстона, прекрасно, впрочем, понимая: от дыхания из ее рта на полированной стали может возникнуть ржавчина. Он так крепко прижал ее к своей груди, что комната на некоторое время совершенно пропала из виду. Биби сказала – сегодня она ужасная замарашка, а Пэкстон сказал – большей красавицы, чем она, он не видывал. Она сказала, что воняет, а он заявил, что от нее пахнет весной и ему ужасно хочется ее поцеловать.
Когда санитар прикатил медицинскую каталку, Биби вместе с капельницей перебралась на нее.
– Извините, но от меня неприятно пахнет, – заявила она ему.
– Я нанюхался здесь такого, что вам и не снилось, – успокоил ее санитар.
Пэкстон, Пого, Нэнси и Мэрфи, нарушая больничные правила, сопровождали Биби в ее поездке во время обследования, хотя зачастую им не удавалось влезть в один лифт с каталкой и медперсоналом. Не спрашивая ни у кого разрешения, они собрались за спиной у техника, работающего на магнитно-резонансном томографе, и наблюдали через большое стекло, как тело Биби заезжает в зловещего вида туннель, а девушка машет им руками, когда ее голова уже исчезает под прибором.
На этот раз все сложилось примерно так же, как она себе вообразила, когда ночной посетитель с золотистым ретривером излечили ее, а потом было проведено обследование, давшее поразительные результаты. Доктор Чандра заявился к ней в палату посреди ночи со свитой изумленных врачей и практически слово в слово повторил Биби все то, что он уже говорил во время их воображаемой беседы: ничто в истории медицины не подготовило его к подобному повороту событий, он не может объяснить, как так вышло, что от ее раковой опухоли не осталось и следа…
Биби обняла врача, как и в первый раз, только теперь еще добавила: она извиняется за то, что от нее воняет, словно от свиньи. Доктор Чандра сказал девушке: удивительные показатели ее электроэнцефалограммы и последующее полное излечение от рака вызовут живейший интерес специалистов в разных областях медицины. Хотя Биби знала причину своего выздоровления и намеревалась хранить тайну в тесном кругу своей семьи, она согласилась на протяжении ближайших недель поступить в распоряжение медицины. Заранее извинившись за свой запах, Биби снова обняла врача.
Доктор Чандра одновременно выглядел довольным и сбитым с толку.
– В среду, когда я сказал, что вам осталось жить не больше года, вы ответили – «мы еще посмотрим». Помните?
– Да, помню.
