Она боялась, но страх не мешал ей действовать. Осторожная, внимательная, осмотрительная. Храбрые девочки всегда были осторожными, внимательными и осмотрительными. Она пришла сюда спасти жизнь Эшли Белл. Теперь Биби понимала, что если она преуспеет, то тем самым избежит смерти от рака в реальном, а не воображаемом мире. В случае неудачи она погубит саму себя.
За дверью располагался длинный зал. Стены закруглялись к полу, а сам сводчатый потолок был тридцати футов в высоту. Олимпийская архитектура, совсем не подходящая для масштабов простого человека. Нечто похожее создавал Альберт Шпеер, любимый архитектор Гитлера. Потолок и стены обшиты панелями из вишневого дерева, покрытыми несколькими слоями лака. Они сверкали глубиной темно-красного кристалла, мягко и в то же время ярко. Свет лился узенькими веерами вверх и вниз из установленных на стенах бра, украшенных абажурами в виде золоченых листьев. Биби увидела окна-иллюминаторы, сначала показавшиеся ей таинственными, излучающими сияние сферами, повисшими в воздухе. Вогнутые наружу, в диаметре они были около семи футов. Стекла окон вделаны в бронзовые горбыльки. Вдоль центра широкого зала пол, выложенный плитами полированного черного гранита, не отражал света бра. Биби казалось, будто внизу, у нее под ногами, – глубокий космос, а сама она передвигается благодаря силе гравитации.
В дальнем конце зала, перед стеной, на которой висел гобелен, воспроизводящий красный круг и черные молнии, виденные ею в приемном зале, стоял огромный стол из нержавеющей стали и гранита, подходящий разве что каким-нибудь мифологическим персонажам. Биби не удивилась бы, окажись за столом минотавр с человеческим телом и бычьей головой, или рогатый получеловек-полукозел, или какое-нибудь крылатое чудище со светящимися глазами.
Вместо всех этих страшилищ ее поджидал мужчина атлетического телосложения в превосходно скроенном костюме от прекрасного портного, в белой рубашке и черном галстуке. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал красный платок. Несмотря на семнадцать прошедших лет в его внешности угадывался шестнадцатилетний парень, убивший мать и оставивший умирать отца. Он по-прежнему делал ровный пробор в своих угольно-черных волосах и зачесывал их налево, хотя люди, не имеющие представления о его одержимости Третьим рейхом, пожалуй, не додумались бы, что он подражает Гитлеру.
До определенной степени его импозантная внешность защищала Терезина от подобного рода подозрений. В новом столетии образ кажется важнее содержания, а внешность зачастую важнее скрывающейся в глубине истины. Он был красивым пареньком и превратился в мужчину с внешностью киноактера и определенным шармом. Гитлер и большинство лидеров нацистской партии были некрасивыми людьми, одутловатыми и лишенными подбородка, как Гиммлер, или грубыми, как Хесс
[111] и Борманн. Встречались среди них и сущие уроды, но им удалось довести великий народ до ада на земле и окунуть мир в хаос и разрушение. Окажись они внешне похожими на Терезина, кто знает, сколько людей переманили бы на свою сторону, и в результате им, возможно, удалось бы победить.
Пока Биби шагала через зал, элегантный убийца вышел из-за стола и встал рядом с офисным креслом, в котором спиной к вошедшей сидела девочка. Блестящие светлые волосы были того же бледно-палевого оттенка, что и у Эшли Белл на фотографии, найденной в доме Калиды.
– Почему все идеологи тоталитаризма, начиная от коммунистов и заканчивая фашистами, так любят красный и черный цвета? – спросила Биби, обращаясь к Терезину.
Тембр его голоса, очень мужественный, что-то среднее между басом и тенором, был не менее грозным оружием, чем внешность.
– Черный символизирует смерть, вернее, власть над жизнью и смертью. Красный – кровь тех, кто посмеет не уважать эту власть. Не исключено, впрочем, что их предпочитают потому, что красный и черный – цвета колеса рулетки, цвета судьбы. Наша судьба – править, ваша – подчиняться. Мы – агенты судьбы, диктующие другим ее волю.
– Короче говоря, куча лошадиного навоза, – подытожила Биби, останавливаясь в десяти футах от мужчины.
– Может, и так, прекрасная Биби, но в наше время люди падки на лошадиный навоз.
Мужчина порывисто повернул офисное кресло так, чтобы Биби видела ту, которая в нем сидит. Правая рука Эшли Белл была прикована наручниками к подлокотнику.
– Вот девочка, имя ее ты сама выбрала во время сеанса гадания, – заявил Терезин.
– Я забираю девочку у тебя, – уверенным тоном заявила Биби.
Длинное лезвие выскочило из рукоятки ножа. Она и не заметила, как мужчина вытащил его. Острое как бритва лезвие замерло у самого горла Эшли.
В написании этого сюжета участвовали два автора. Помимо самой Биби Блэр, пишущей книги и считающей, что все о себе знает, существовала другая Биби Блэр, Теневая Биби, наделенная паранормальным талантом, утаенным от своей сестры-близнеца с помощью трюка с забыванием. Обе они, желая унять душевную боль и обрести душевный покой, обращались к сочинительству. Придумав поиски Эшли Белл, Биби на самом деле пыталась узнать о себе всю скрываемую до сих пор правду, ибо это наделяло ее способностью изменять ткань бытия не только здесь, но и в реальном мире. Например, она сможет излечить себя от рака. А вот Теневая Биби вознамерилась сохранить знание об этой силе в дыре памяти, куда ее в свое время запрятал Капитан, ибо знание это было связано с сильными травматическими переживаниями. Чтобы помешать Биби понять, что ее настоящий враг – собственное альтер эго, Теневая Биби создала антагониста – Терезина. Теперь, когда Биби и Теневая Биби воссоединились в единое целое, вернув себе память, антагонист стал им больше не нужен.
Слегка проведя плоской стороной лезвия по горлу девочки, Терезин промолвил:
– Если я ее убью, ты тоже умрешь.
Сначала Биби не совсем поняла, что Терезин имеет в виду и как он вообще может о таком знать. Она уже подумывала о том, чтобы попытаться вычеркнуть его из созданного ею мира, провести по этому человеку своим ластиком так, как она сделала с Чабом Коем.
Терезин улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Не сработает, прекрасная Биби. Сама хорошенько подумай, и ты поймешь почему…
126. Опасное искусство
Биби ощутила, как развитие сюжета ускользает из ее рук. Она почувствовала себя растерянной. У нее началась легкая клаустрофобия. Архитектура этому всецело способствовала. Длинная цилиндрическая форма зала и окна-иллюминаторы создавали иллюзию, что она находится внутри подводной лодки. Туман, словно сумрачный океан, достигал окаймленных бронзой стекол. Учитывая грандиозность зала и манию величия, заметную во всем, эта субмарина вполне могла быть «Наутилусом» Жюля Верна, а Терезин – капитаном Немо с заскоками Ахава
[112].
