Ну что же. Хоть Малютка оказалась в надежных руках.
– К тому же рано или поздно за телом погибшей дамочки прибудет кто-нибудь из родственников, – добавил повар. – Тогда я и предложу им забрать наследство себе.
Успокоившись насчет судьбы Малютки Джес, подруги снова вспомнили о собственном незавидном положении.
– И что же из того, что мы с тобой были на башне?
– То, что нас запросто могут обвинить в том, что это мы столкнули дамочку вниз!
– Зачем?! – поразилась Леся. – Зачем нам было это делать?
– Просто так. Или случайно! Или чтобы немного поразвлечься. Или она нас раздражала. Мало ли что можно придумать при желании!
Леся очень обеспокоилась. Как-то до сих пор ей в голову не приходила мысль, что они с Владой у полиции на подозрении куда больше всех остальных. Но простой здравый смысл требовал признать, что это именно так.
– Ой, ой! Но ведь Гольдмана мы с тобой точно не убивали!
– Ты так это говоришь, словно Аделаиду убили мы!
– Я имею в виду, что если под балкон подложили взрывчатку, то ведь никто не знал, что он туда придет!
– Может быть, за ним следили. И заманили туда специально. Кто знал, что оттуда открывается прекрасный вид на теннисный корт?
– Кто? Да все!
– М-да. А кто предложил поиграть в теннис?
– Мадам Гольдман. Это она попросила у братьев разрешения воспользоваться кортом и спортивным инвентарем для своих мальчишек.
– Верно. Она. Но она вряд ли подготавливала убийство мужа.
– Почему же? Напротив! Жена самая реальная подозреваемая в случае скоропостижной кончины супруга. Тут и денежный интерес. Страховка там или общее имущество, которым покойный собирался неразумно, на взгляд его супруги, распорядиться. Вот и отправился к праотцам, оставив в утешение своей вдове то самое имущество, не успев им распорядиться по своему усмотрению.
– О чем ты говоришь?!
– Акции. Ценные бумаги. Недвижимость, наконец! Может быть, Гольдман был игрок! Вдова терпела, терпела, а потом ее терпение взяло и лопнуло. И она уничтожила супруга, пока он не пустил по ветру все их состояние! И не оставил ее обожаемых мальчиков голодранцами!
И подруги решили, что надо обязательно озвучить эту версию при полиции.
– И еще, – произнесла Влада. – Когда мы знаем, что ничего сверхъестественного в полетах над замком не было, мы можем признаться, что в момент гибели Аделаиды видели над замком чью-то темную тень.
– Это ты ее видела.
– А ты – нет?
– Что-то очень смутное.
– Не важно. Главное, что там кто-то был. А потом улетел, воспользовавшись механизмом Ганса и Лотты.
– И кто это был? Ганс?
– Он, вероятней всего, – кивнула головой Влада и тут же добавила: – Но в принципе любой из гостей мог обнаружить приспособление. И догадаться, для чего оно предназначено.
– А потом?
– А потом уничтожить Аделаиду.
Да, оставалось только понять, кому из гостей это было нужно.
– Посмотри, что происходит. Двое гостей уже погибли. Что это? Случайность или закономерность? Кому нужна смерть Гольдмана? И кому нужна смерть Аделаиды? Что общего между этими двумя людьми?
Оказалось, что и полиция задавалась тем же вопросом. И ими уже было проведено расследование. Но никогда в жизни пути Аделаиды и мистера Гольдмана не пересекались и не могли пересечься. Они жили в разных странах. Он с семьей – в Германии, где родился, вырос и женился. Она – во Франции.
Работали в разных отраслях. Он был совладельцем деревообрабатывающего комбината с отделением по обжигу кокса, она актрисой-неудачницей, прозябавшей в каком-то третьесортном заведении, где по вечерам исполняла пару песенок перед вконец окосевшей публикой.
Они даже отдыхали в разного уровня отелях. И в транспорте или в дороге они путешествовали разными классами.
– Может быть, дело в их предках? – предположил инспектор и начал копать дальше. – Общее наследство или что-то в этом роде?
Но и тут полицию поджидал облом. Никаких общих родственников у мистера Гольдмана, происходящего из чисто иудейской семьи, и у Аделаиды, чья мать скончалась в доме престарелых в позапрошлом году, а отец оставался всю жизнь неизвестен, не просматривалось.
Предположить, что воспитанный в большой строгости отец Гольдмана согрешил когда-то с матерью Аделаиды, а потом оставил плод своих чресл расти, словно сорняк у дороги, было невозможно. Гольдманы уж нашли бы способ, чтобы удочерить ребенка своего сына или каким-то иным способом позаботиться о нем.
Ничьего же доброго участия в судьбе Аделаиды и ее матери не просматривалось на всем ее протяжении. Мать и дочь барахтались в житейском море совершенно самостоятельно. Не имея ни заботливого отца, ни другого покровителя.
Мать работала прачкой или уборщицей. И учила дочь музыке. Никаких таинственных переводов на имя матери никогда не поступало. И дочь никогда, ни до совершеннолетия, ни после, не получала от неизвестного дарителя богатых подарков.
Собственно говоря, единственным неизвестным подарком стало для нее приглашение в замок «Сердце мира». Приглашение, которое обещало бесплатный отдых и развлечение, которое на деле так дорого обошлось ей.
– Недаром говорят, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – произнесла Леся, когда они с Владой остались наедине. – Как бы и нас с тобой не укокошили следом за Аделаидой и Гольдманом.
– Но мы не получали письменных пригласительных открыток.
– Однако мы в замке. И значит, не можем считать себя в безопасности.
Влада кивнула. Вообще-то она стала какой-то задумчивой. И в ответ только кивала, не произнося ничего разумного.
До ужина ситуация не прояснилась. Подозрения продолжали витать под сводами замка. Все его обитатели были настроены крайне нервозно. И явно только и ждали повода, чтобы вцепиться друг в друга и выплеснуть накопившееся напряжение.
Михаил и Кира в этой компании были новичками. И вначале их стеснялись, не вполне понимая статус вновь прибывших. Но после холодных закусок, выяснив, что это всего лишь парочка прихлебателей, стесняться их очень быстро перестали.
И тут началось!
– Это вы во всем виноваты! – выкрикнула мадам Гольдман, глядя в упор на хозяев замка.
– С какой стати?
– Все случилось в вашем замке! На празднике в честь его пятидесятой годовщины!
– Но мы не собирались ее отмечать! – возразил Стас, который выглядел столь же растерянным, сколь и подавленным. – Мы же вам объясняли.
– Мы даже не знали, что она приходится на какое-то конкретное число, – добавил Любуш.
