– Что случилось?
– Т-с-с... У нас гости. Иди в ванную!
– Зачем?
– Приведешь себя в порядок!
– Но...
– Сегодня ты должна быть звездой!
И не объясняя ничего больше, она запихнула дочь в ванную комнату, устремившись прочь. На бортике ванны Рита обнаружила свое лучшее платье – темно-зеленое бархатное с открытой спиной и практически голой грудью. Выйти в таком платье Рита отважилась всего дважды. Успех оба раза был грандиозный. Мужской пол попадал, а женский тоже попадал, правда, не от восторга, а от зависти.
Платье Рита надела, волосы собрала высоко на затылке, а на обнажившуюся шею нацепила толстую нитку бус из сверкающих золотыми искрами бусин авантюрина. Спору нет, выглядела Рита эффектно. Поэтому не было ничего удивительного, что, когда она вошла в гостиную, сидящий там мужчина буквально окаменел. Рита его тоже узнала. Это был Степан, он же Пупсик, он же несчастный вдовец капризницы Мары. Судя по всему, быть вдовцом ему изрядно наскучило. Чем и собиралась воспользоваться предприимчивая мать Риты, надеясь сбагрить залежалый товар непритязательному купцу.
Надо отдать должное, пожилая женщина рассчитала верно. Пупсик был потрясен. Его застывший взгляд прикипел к обнаженным плечам Риты. И дышал он так тяжело, словно вот-вот собирался отдать концы.
– Ишь, как его разобрало, – прошептала на ухо дочери страшно довольная произведенным эффектом мать Риты. – Прямо в пот мужика бросило!
На взгляд Риты, выглядел Пупсик неважно. Лицо у него было бледным. Капли пота стекали с висков ручейками. Руки начали дрожать.
– Чего-то он выглядит не так.
– Много ты понимаешь! – заявила мать Риты. – Он от тебя в восторге! Второй раз приходит. Помяни мое слово, скоро мы сыграем твою свадьбу!
Рита попыталась возразить, но ее никто не стал слушать. Сунув ей в руки блюдо с мясным пирогом, мать Риты велела:
– Иди и очаровывай!
И Рита пошла. А что еще ей оставалось делать? Когда ее маме приходила в голову какая-то идея, можно было только смириться и ждать, когда эта идея угаснет сама собой. Противиться и возражать, было рискованно для здоровья. С трех лет Рита даже и не пыталась. Вот и сейчас послушно улыбалась Степану, очень надеясь, что он скоро встанет и уйдет.
А в другом конце города в этот вечер Тата тихо радовалась своей свободе. Сегодня майор Бряк был на дежурстве, так что нанести ей визит никак не мог. К тому же врать майору в лицо о том, как прошел ее сегодняшний день, было значительно трудней, чем врать тому же майору, но уже по телефону. Да и не врала ему Тата. Просто не призналась в том, что оказалась слаба и проболталась подругам.
– Как дела? – спросил майор, позвонивший в четверть десятого. – Ты уже дома?
Вопрос был глупым, так как майор звонил Тате именно на домашний номер. Но майор желал услышать своими собственными ушами, что у его любимой девушки все под контролем и что ей не грозит опасность быть задушенной на темной улице или в подворотне. – Дверь закрыла на все замки? Про цепочку не забыла?
– Все сделала, как ты велел.
– Смотри, никому не открывай!
– Ни за что.
– Окна закрыла?
– Да.
– Умница! – восхитился майор. – Утром я лично приеду и провожу тебя до офиса. Дождись меня!
– Обязательно.
И несколько успокоенный ее покорностью майор отправился на дежурство. Впрочем, он позвонил Тате еще трижды. В последний раз в половине второго ночи. И страшно обрадовался, когда Тата ругнулась на него.
– Вижу, что ты действительно спишь! Спи, спи, дорогая! Я скоро приеду.
И самое удивительное, что Тата послушно заснула, размышляя про себя, как бы говорил с ней майор, знай он о том, что задумали они с подругами.
Глава семнадцатая
День у профессора Кузнецова начинался совсем нетипично для жестокого убийцы. Он вышел из дома, напевая под нос какой-то веселенький мотивчик. Настроение у ученого мужа было самое распрекрасное. Это было видно даже с той позиции за цветочным ларьком, которую облюбовали себе Кира с Лесей для слежки за подозреваемым.
Профессор шагал по улице и лучезарно улыбался, поглядывая на проходящих мимо него девушек. Девушек его взгляды пугали. Оно и понятно. Девушки – они предпочитают кавалеров молодых, красивых или богатых, раскатывающих на «роллсах» или худой конец на «лексусах». Профессор же передвигался пешком, в руках держал пухлый портфель и ничем, ну, решительно ничем не напоминал олигарха.
– Какой-то у него вид... неопасный! – критически поморщилась Леся.
– Маскируется.
До своей Академии профессор дошагал пешочком. А это было добрых пять троллейбусных остановок. Разрумянился, повеселел еще больше, но ни капли не запыхался. Зато подруги, ковыляющие за ним на своих каблуках, чувствовали себя не лучшим образом.
– Живчик какой, что бы ему пусто было!
Брать профессора было решено на живца. Тата должна была позвонить ему по рабочему телефону, попросить секретаря соединить с профессором, а далее уже предполагалось изложить ему свои требования.
– Если он Синтию не убивал, то и дергаться не будет. А если убивал, то сразу же помчится на встречу с шантажистами. Тут-то мы его и прищучим.
Дождавшись, когда профессор, по их расчетам, займет свое рабочее место и немного расслабится, подруги позвонили Тате и дали той отмашку:
– Пора!
И Тата позвонила.
Разговор профессора с Татой нельзя было назвать обнадеживающим. Профессор отнекивался, возмущался абсурдностью предъявляемого ему обвинения и требовал, чтобы Тата назвалась.
– Что за ахинея?! – восклицал он. – Зачем мне убивать Синтию? Кто вы? Не убивал я ее! И платить мне вам не за что! Это полный бред!
Напрасно Тата намекнула профессору, что она лично видела, как он душил несчастную. Профессор возмутился еще больше и посоветовал Тате обратиться к окулисту и заказать себе хорошие очки.
– Поверьте мне, не экономьте на зрении, – посоветовал он ей перед тем, как бросить трубку. – Вам это необходимо.
Огорченная Тата перезвонила подругам.
– Ничего не вышло! – пожаловалась она им. – Профессор не раскололся.
– Но ты сказала все, как мы договаривались?
– Конечно. Трижды повторила, что буду ждать его с деньгами за мое молчание еще два часа в парке Шестидесятилетия Комсомола, у памятника, а потом пойду в милицию.
– И что он? Не обещал?
– Бросил трубку.
Подруги приуныли. И вдруг Леся тронула Киру за руку.
– Смотри.
Из здания Академии физической культуры выглянула знакомая крысиная мордочка секретарши профессора Кузнецова. Вид у нее был еще более серый и неприглядный, чем обычно. Мелко семеня, женщина начала быстро удаляться от здания.
