Женни показалось, что она только закрыла глаза, как уже прозвучал чей-то настойчивый голос:
– Сеньорита, пора вставать. Сеньорита.
Женин с трудом разлепила глаза, было впечатление, что в них попал песок. Хуан сидел на телеге, готовый двигаться в путь. Рядом с ним пристроилась вчерашняя девочка. На этот раз она не плакала, она зевала.
Женевьева сначала звала Барта, потом попыталась растормошить. Никакой реакции. Она взяла его за плечи и хорошенько встряхнула. «Отстань, Раф», – пробормотал Бартоломью, не открывая глаз.
– Барт, пожалуйста, проснись. Хуан уедет без нас, – Женин чуть не плакала.
К ней подошел крестьянин помоложе и протянул кружку с водой. Женин не поняла, что с ней делать. Он сам выплеснул воду на спящего Бартоломью.
Барт вскочил на ноги.
– Доброе утро, Бартоломью, – сказала Женевьева. – Я тебя бужу больше получаса. У Хуана сейчас терпение закончится, и он уедет без нас. Поторопись!
Вещи кто-то уже погрузил. Барт кивнул хозяину и его внучке и забрался в телегу. После холодного душа досматривать сны не хотелось. На него с любопытством поглядывала черноглазая девочка. Барт ей улыбнулся, она спрятала голову старику в колени. Барт достал блокнот. Через пять минут они с ней стали лучшими друзьями. Женевьеве и переводить не надо было, что девочка заказывала нарисовать, так здорово она сама изображала всех этих «ав-ав», «мяу-мяу». Каждый удачный рисунок сопровождался такими взрывами хохота, что Хуан оглядывался и ласково улыбался внучке.
– Женин, – оторвался от блокнота Бартоломью. – Мне кажется или я на самом деле слышу звуки поезда?
– Поезд! – оживилась Женевьева. – Наш прибыл?
Они подъехали к станции. Барт машинально сунул блокнот в карман, но маленькая смуглая ручка потянулась за картинками, а черные глаза смотрели обиженно. Барт рассмеялся и отдал девочке рисунки. Спрыгнул с телеги и помог Женин.
Они не увидели никакого поезда.
– Поезд только что ушел, – меланхолично ответила им служащая.
– Нет, – сказал Барт. – Женин, спроси еще раз. Этого не может быть. Ты что-то неправильно поняла.
Ушел. Только что. Они опоздали буквально на десять минут.
Барт молчал. Он окаменел. Потом заговорил, не глядя на расстроенную Женин:
– Какой же я придурок! Я должен был предвидеть. Я должен был вернуть тебя выяснить у толстяка, во сколько идет поезд.
– Не надо, Барт. – Женевьеву испугали незнакомые нотки отчаяния в его голосе, она даже думать забыла о поезде. – Он сам не знал, я спрашивала.
– Значит, мне не надо было соглашаться на ночевку у Хуана. – Бартоломью сжал кулаки.
– Барт, прекрати. Чем бы мы доехали?
– Нашел бы чем. Пешком бы дошли. А! Зачем меня только понесло собирать сливы! Проспал. Устал и проспал. Вечно эта нехватка денег!
– Деньги нам нужны на билеты. Пожалуйста, Барт!
Барт заехал кулаком по станционному заборчику. Доски выдержали. Кожа на кулаке содралась.
Женин вдруг сорвалась с места и исчезла. Бартоломью безучастно смотрел ей вслед. Женин вернулась.
– Бартоломью. До следующего пассажирского поезда четыре дня. Правда, денег у нас хватает только на полтора билета. Но мы что-нибудь придумаем, да?
– Да, ангел! Конечно, мы что-нибудь придумаем, – встрепенулся Барт, подхватил чемоданы и энергичным шагом направился к кассе.
Бартоломью зарезервировал два билета, оставив в задаток денег только на половину одного. Но он так обаятельно улыбался, что служащая не смогла ему отказать.
Потом он потащил Женевьеву искать почту-телефон-телеграф – что-нибудь, чтобы связаться с «внешним миром». Выглядел он неважно, был такой бледный, что Женевьева не выдержала и заметила:
– Лучше бы мы остались в госпитале и спокойно бы ждали следующего поезда там.
– Нет, только не сидеть на месте! – горячо возразил Барт и уже шутливо-наставительно добавил: – В любой ситуации двигайся вперед! Ничего не потеряешь. А плюс всегда есть.
– Какой у нас плюс? – заинтересовалась Женни.
– Ну… жирком не обросли, – рассмеялся Барт.
На почте Бартоломью заказал телефонный разговор, Женевьева взяла бланк телеграммы. На его удивленный взгляд она ответила вздохом.
– Не хочу зря волновать маму. Очень все запутанно будет звучать. Лучше я потом расскажу, когда вернусь.
Женни сидела и слушала, как Бартоломью давал указания Рафаэлю, кому позвонить, что сказать, где и что заказать.
– Раф, не подведи! Что? Пускай берут прошлогодний, помнишь, у кого хранится? Ничего страшного. Я? У меня все в порядке. Нет, не хочу говорить с родителями. Ну, давай. Мама? У меня все хорошо, скоро приеду, нас сейчас разъединят. Да, успею до карнавала, обязательно. Привет папе.
Барт положил трубку.
Как бы ей тоже хотелось услышать голос своей мамы. Сказать: «Не переживай, мамочка, у меня все хорошо». Но дальше что? «Я отстала от поезда из-за одного молодого человека, нет, мы с ним просто попутчики и, кажется, друзья. Я путешествую с ним вдвоем по этой ужасной стране в надежде добраться до аэропорта, а ночуем мы неизвестно где, и я забыла, когда последний раз ела…»
– Пошли завтракать! – весело перебил ее мысли Бартоломью.
– Поздно для завтрака, – улыбнулась Женевьева.
– Зато никогда не рано для обеда!
Оставшиеся деньги они проели.
– Так, – сказал Барт, выходя из ресторанчика со своими чемоданами в руках. – Чем еще этот город может нас порадовать?
Он плюхнул вещи посреди городской площади и огляделся.
– Ну-ка, переведи мне, что там столь коряво написано? – ткнул он пальцем в сторону театральной афиши на круглой тумбе.
Женин прочитала то, что и без перевода было ясно. «Отелло».
– Отелло? Пошли наниматься! Где они расположены?
Он так быстро пошел в указанном направлении, что Женин пришлось догонять его бегом.
– Ты с ума сошел. Зачем мы им нужны? Ты не говоришь по-испански. Я не умею играть на сцене. Нет, правда, не умею.
– Подметать сумеешь? – оглянулся на нее Барт и весело добавил: – Не бойся, подметать нам не придется. Ты видела, каким ужасным шрифтом было написано объявление? Бьюсь об заклад, что и декорации у них не лучше. Ничего, им повезло, но им придется раскошеливаться.
В театре, к удивлению Женевьевы, в этот час дня царила суета. Вот как рождается сказка! Женни остановилась в дверях и засмотрелась на сцену. Барт потянул ее в кресло последнего ряда. Они сели дожидаться окончания репетиции.
Из Гамлета в местном исполнении просто фонтаном бил темперамент. Из остальных персонажей тоже. Мало того. Актеры прерывали действие и не менее горячо, чем только что произносили диалоги, оспаривали реплики партнеров, ремарки длинноволосого седого руководителя, громко жаловались на необходимость репетировать сегодняшнего «Гамлета», если завтра уже пойдет «Отелло».
