Джош много лет вел дневники в целой серии спиральных тетрадей, которые он прятал под кроватью, словно журналы «Плейбой». В них хранилась стандартная информация — его мысли, фрагменты его мечтаний, слова песен, диалоги из фильмов, отрывки романов, счет всех футбольных, баскетбольных и бейсбольных матчей за время его школьной карьеры, воспоминания о матери, страницы описаний Нантакета и мест за его пределами, где бывал Джош, идеи для историй, которые он хотел однажды написать. Теперь, благодаря трем годам обучения (или «гипноза», как говорили некоторые) в Мидлбери у бывшего писателя Чеса Горды, Джош знал, что для писателя вести дневник — это не просто привычка, это обязанность. В старших классах такое занятие казалось несколько странным. Разве дневники не для девочек? Том Флинн несколько раз заставал сына врасплох, открывая дверь его спальни без стука (что отец Джоша в те времена имел обыкновение делать), и спрашивал:
— Чем ты занимаешься?
— Пишу.
— Задание по английскому?
— Нет. Просто пишу. Для себя.
Это звучало странно, и Джош испытывал неловкость. Он начал закрывать дверь спальни на ключ.
Чес Горда советовал своим студентам не быть слишком «автобиографичными». Он не переставал напоминать им о том, что никто не захочет читать историю о студенте, который учится на писателя. Джош понимал это, но, тем не менее, въезжая в Сконсет с загадочным портфелем на соседнем сиденье, что предполагало общение с людьми, которых Джош едва знал и которые не знали его, он не мог не думать о том, что однажды запечатлеет этот момент на бумаге. Может быть. А может, из всего этого ничего не выйдет. Чес Горда настойчиво вбивал своим студентам в головы тот факт, что они всегда должны быть готовы.
Нантакет был самым мрачным местом в Америке для взросления. Там не было ни делового района, ни «Макдональдса», ни торговых центров, ни закусочных, ни клубов, ни места, где ты мог бы отдохнуть (конечно, не считая двухсотлетнего квакерского молитвенного дома). И все же Джош испытывал к Сконсету очень нежные чувства. Это был небольшой городок с Мейн-стрит
[3] в тени росших по бокам деревьев. «Деловая часть» Сконсета состояла из почтового отделения, магазина (где продавали спиртные напитки навынос — пиво, вино — и подержанные книги в мягком переплете), двух кафе и рынка, куда мать Джоша каждое лето ходила с ним за сливочным мороженым в рожке. Здесь также были казино, которое ныне служило теннисным клубом, и кинотеатр. Сконсет был местом из другого века, всегда думал Джош. Люди называли Сконсет «старыми деньгами», но это означало лишь то, что когда-то очень и очень давно у кого-то появилось пятьсот долларов, и практические соображения заставили его купить участок земли и маленький домик. Люди, жившие в Сконсете, жили там всегда; они ездили на джипах двадцатипятилетней давности, их дети катались на трехколесных велосипедах марки «Радио Флаер» по улицам, вымощенным белым ракушечником, а в летний полдень можно было услышать только три звука: шум волн с городского пляжа, шум развевавшегося флага и удары теннисных мячей, доносившиеся из клуба. Это место казалось красочной открыткой, но оно было настоящим.
Адрес, который Нахмуренная дала Джошу по телефону, был таким: Шелл-стрит, дом одиннадцать. Резиновые покрышки джипа с треском проехали по ракушечнику, когда Джош подъезжал к дому. Это был маленький, аккуратный, типичный для Сконсета коттедж; он был похож на домик из сказки о трех медведях. Немного волнуясь, Джош взял портфель. На калитке была причудливая щеколда, и, пока Джош пытался с ней справиться, входная дверь открылась и из дома вышла женщина в зеленом бюстгальтере от купального костюма, который блестел, как рыбья чешуя, и джинсовых шортах. Это было… Джошу пришлось признать, что ему понадобилось некоторое время, чтобы сконцентрироваться на лице женщины, и, когда ему это удалось, он был поражен. Это была Нахмуренная, но она улыбалась. Она подходила к нему все ближе и ближе и, прежде чем Джош успел опомниться, обвила руками его шею, и он почувствовал давление ее груди на своей грязной спортивной рубашке с логотипом аэропорта. Он уловил запах ее духов, а затем ощутил, что происходит что-то непредвиденное — его рука ослабевала и из нее выскальзывал портфель. О нет, подождите. Нахмуренная вытаскивала портфель у него из рук. Теперь книга была у нее.
— Спасибо, — сказала Нахмуренная. — Спасибо, спасибо!
— Гм, — Джош сделал несколько шагов назад. У него перед глазами поплыли зеленые пятна — зеленая трава на участке за домом, зеленая блестящая ткань, поддерживающая грудь Нахмуренной. Теперь уж у него точно волосы на руках стали дыбом. — Пожалуйста.
— Я доктор Линдон, — представилась Нахмуренная, протягивая ему руку. — Бренда.
— Джош Флинн.
— Это так мило с вашей стороны — завезти мне книгу, — сказала Бренда, прижимая портфель к груди. — Я думала, что потеряла ее навсегда.
— Нет проблем, — ответил Джош, хотя это оказалось куда большей проблемой, чем он предполагал. Внешний вид Нахмуренной довел его до исступления. Ее волосы, которые в аэропорту были распущенными, теперь были собраны в пучок и заколоты с помощью карандаша, и отдельные пряди ниспадали на шею. Она была очень красивой. И достаточно зрелой, подумал Джош. Лет тридцать. Она была босиком, темно-розовые пальчики у нее на ногах напоминали ягодки. «Хватит!» — подумал Джош, хотя с таким же успехом мог произнести эти слова вслух, потому что Нахмуренная наклонила голову и посмотрела на него как-то странно, будто спрашивая: «Хватит что?»
— Хотите войти? — спросила она.
Чес Горда обязательно посоветовал бы Джошу ответить «да». Один из способов избежать автобиографичности — это открыто смотреть на мир, встречать новых людей. Слушать, наблюдать, впитывать. Джош никогда не видел ни одного из этих маленьких коттеджей изнутри. Он посмотрел на часы. Ровно пять. Обычно после работы он ходил окунуться на Нобадирбич, а иногда заезжал к своей бывшей девушке Диди. Они встречались в старших классах, но потом Диди осталась на острове, а Джош уехал, и сейчас, через три года, у них было мало общего. Диди работала в приемной больницы и говорила только о собственном весе и TV-шоу «Выживший». Если бы Диди нашла старинную книгу, помещенную в пузырчатую упаковку, она бы фыркнула и вышвырнула ее в контейнер для мусора.
— Д-да, — сказал он. — Конечно.
— Я приготовлю чай, — сказала Бренда. Но ее отвлек телефонный звонок, компьютеризированная версия «К Элизе». Бренда достала из заднего кармана сотовый и посмотрела на дисплей.
— О Господи, — проговорила она. — Я и не подумаю взять трубку. — Она натянуто улыбнулась Джошу, но он видел, что признаки энтузиазма исчезли с ее лица. Они были в двух шагах от двери, когда Бренда сказала: — Собственно, в доме сейчас все спят.
— О!
— Дети. Моя сестра. Ее подруга. Так что…
— Ничего страшного, — ответил Джош, отказываясь от идеи зайти в дом. Он был разочарован, но в то же время почувствовал облегчение.
