Пока между ними не появились явные различия, их воспитывали, как близняшек. Теперь Бренда испытывала такой же сильный страх, как и Вики. Ее сестра! Пятнадцать лет назад, когда Бренда в свободное время подрабатывала в библиотеке, а Вики была президентом ученического совета, кто мог подумать, что у Вики будет рак? Это не лезло ни в какие ворота. «На ее месте должна быть я», — подумала Бренда.
— Мам, — позвал Блейн. Он наступил на свой игрушечный дом, подбегая к Вики.
— Если у тебя хватит сил пойти с медсестрой, я обо всем здесь позабочусь, — сказала Бренда. — С детьми все будет в порядке.
— Я не могу пойти, — ответила Вики. Ее глаза наполнились слезами. — Простите. Я просто не могу.
— Виктория Стоу? — произнесла медсестра.
— Вы должны пройти в предоперационную, — проговорила Диди. — Иначе, клянусь, вся очередь собьется, и во всем обвинят меня.
— Иди, — сказала Бренда. — У нас все будет хорошо.
— Я хочу остаться с мамой, — сказал Блейн.
Вики шмыгнула носом и поцеловала его.
— Ты останешься здесь. Веди себя хорошо, слушайся тетушку Бренду. — Она встала и медленно пересекла комнату, словно робот.
— Вик? — позвала ее Бренда. — О чем ты хотела меня спросить?
— Потом, — сказала Вики и исчезла в коридоре.
Через час Бренда побила все рекорды. Сколько раз она предлагала мальчикам уйти — пойти на детский пляж, купить мороженое в аптеке?
— С карамельными крошками, — говорила она. — Пожалуйста, Блейн. Мы чуть позже вернемся и заберем маму.
— Нет, — ответил Блейн. — Я хочу остаться здесь, пока она не вернется.
Портер плакал, он плакал двадцать минут, и никакие действия Бренды его не успокаивали. Она хотела дать ему бутылочку, но он ее не взял. Малыш плотно сжал губы, и смесь растеклась у него по лицу и по футболке. Его лицо было красным, слезы катились из уголков глаз; он откидывал голову назад и вопил, и Бренда видела всю его глотку. В конце концов Бренда усадила малыша на пол, поставила перед ним оранжевую гориллу и попыталась найти в сумке Вики эту чертову соску. Портер завизжал и со злостью отшвырнул гориллу.
Бренда достала коробку с ватными палочками, две пеленки, пачку влажных салфеток, пачку раздробленной овсянки «Чириоз», набор пластмассовых ключей, две лечебные помады «Чапстик», коробку мелков, детскую чашку с крышкой, из которой пахло каким-то кислым соком, и книгу в мягком переплете под названием «Когда жизнь становится драгоценной». С таким набором в сумке Вики могла участвовать в передаче «Ты мне, я тебе», но соски там не было. Бренда поискала в боковом кармане — там была бутылочка, и — ура! Под бутылочкой, на самом дне кармана, сплющенная и вся в бумажной пыли и песке, лежала соска.
— Я нашла ее! — воскликнула Бренда и помахала соской перед девушкой за столом, Диди, будто говоря: «Вот решение всех моих проблем!» Бренда засунула соску Портеру в рот, и он замолчал. Фух. Бренда вздохнула. В комнате сразу стало спокойно. Но меньше чем через минуту Портер выплюнул соску и снова начал плакать.
— Блейн, — сказала Бренда, — пожалуйста, давай пойдем. Твой брат…
— В конце коридора автомат с газировкой, — подсказала Диди.
Бренда уставилась на нее. Автомат с газировкой? С ней двое маленьких детей. Неужели эта девушка думала, что все проблемы можно решить баночкой колы?
— Нам нельзя пить газировку, — сказал Блейн.
Диди уставилась на него.
— Может, вам немного прогуляться?
Она явно хотела от них избавиться. И могла ли Бренда ее в этом винить?
— Да, мы прогуляемся, — сказала Бренда. — Пойдемте.
Она взяла на руки Портера, нывшего на блестящем полу. «Сельская больница», — подумала Бренда. В такую больницу отвезли Джека и Джил, когда те упали с холма. Ничего плохого здесь не происходило. Где-то в этой сельской больнице Вики устанавливали катетер. Для химиотерапии. Для рака.
«На ее месте должна быть я, — подумала Бренда. — У меня нет детей. У меня никого нет».
До того как Бренда начала преподавать в «Чемпионе», она ни разу не видела его, только на фото в Интернете. Она совершила виртуальное путешествие в качестве абитуриента и осмотрела неоклассические здания, геометрические лужайки и открытую площадку, где студенты загорали и пускали фрисби-диски. Дворик если и не казался пасторальным, то хотя бы напоминал оазис — настоящий университетский двор среди суматохи Манхэттена. Но в начале второго семестра, в январе, здания «Чемпиона» казались серыми и деловитыми. Благодаря этому кафедра английского языка, с ее персидскими коврами, старинными напольными часами и первым изданием Генри Джеймса под стеклянным колпаком, казалась еще привлекательнее. Миссис Пенкалдрон, самая талантливая и услужливая лаборантка, быстренько сделала Бренде капучино. Так она заботилась только о профессорах, общение с которыми в данный момент приносило ей выгоду. «С приездом, доктор Линдон. Как прошли каникулы? Вот список вашей группы и учебный план. Я сделала для вас копию».
Бренда просмотрела учебный план. Они должны были начать с Флеминга Трейнора, а затем провести сравнительный анализ «Невинного самозванца» и произведений современных авторов: Ларри Мура, Ричарда Рассо, Анны Лэмотт, Рика Муди, Адама Хэслета, Антонии Нельсон, Андре Дубуса. Список книг был просто бесподобным. «На ваши лекции есть очередь, — сказала миссис Пенкалдрон. — Тридцать три человека. В следующем семестре доктор Атела хочет организовать дополнительную группу».
— Правда? — спросила Бренда. Заведующая кафедрой, Сюзанна Атела, была ростом всего пять футов, но у нее была экзотическая и внушительная внешность. Сюзанна родилась на Багамских островах. У нее была кожа цвета масла какао и ни единой морщинки на всем теле, хотя Бренда знала, что Сюзанне уже шестьдесят два, она мать четверых детей и бабушка четырнадцати внуков. Сюзанна Атела опубликовала уйму работ по литературе поколения битников, и ходили слухи, что она спала с одним малоизвестным актером, кузеном Гинсберга
[11], что казалось Бренде просто нереальным. Но кто знал, какой была эта женщина, когда снимала свои смешные очки и распускала волосы? Ее муж был красивым мужчиной индийского происхождения; Бренда никогда его не видела, только на фотографии, где он, одетый в смокинг, сидел на столе Сюзанны Атела. Сюзанна внушала уважение уже только потому, что будущее Бренды и всех остальных внештатных профессоров кафедры было в ее крошечных тонких руках.
Бренда просмотрела список своей группы, и ей показалось, что она открыла месторождение золота: в ее группе были только девушки. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой! Бренда начала мысленно вносить поправки в список книг — с группой, состоявшей из одних девушек, они могли проанализировать Флеминга Трейнора и проблему личности с упором на гендерный аспект. Но когда Бренда начала набрасывать список названий некоторых действительно зажигательных феминистических произведений, ее взгляд упал на последнее имя в списке: Уолш Джон. Второкурсник.
