– Я – нет… не испуганно… Просто… тебе идет быть мамой…
– Хорошо, – кивнула Алена. – А мы – выйдем, выйдем, иди, жди нас внизу. Мы умеем одеваться почти как солдаты, да, Даня? Быстро. Но неправильно. Одна нога в зимнем сапоге, другая – в осеннем… Но зато обо всем поговорим по пути. Даня – самый разговорчивый человек во всей нашей семье, включая бабушку Киру.
– Мам…
– Все-все! – засмеялась Алена. – Иди! Мы скоро!
Денис стоял у подъезда, нахлобучив кожаную шапку-ушанку, и ждал Алену с Данилой. Они действительно вышли вслед за ним, тепло одетые, Даня нес большую надув-ную ледянку.
– Ух ты, какая у тебя тарелка… Я и не видел таких.
– Мне нравятся другие, с рулем. – Мальчик посмотрел на Дениса. – Мама мне купит, если я буду нормально есть. У вас шея открыта.
Алена улыбнулась:
– Мой сын очень любит порядок. Пуговицы должны быть застегнуты, ботинки в коридоре – стоять ровно, фломастеры – лежать все по своим коробочкам. Это даже не знаю в кого – не в меня точно… – Алена осеклась. – Ну, пойдем! – Она пошла к своей машине, стоящей чуть поодаль.
– Может, поедем на моей? – Денис показал на свой вымытый, сверкающий автомобиль.
Алена посмотрела на Данилу. Мальчик в нерешительности нахмурился, поглядывая на чужую машину и на Дениса. Потом вопросительно взглянул на мать.
– Нет, спасибо, Денис. Мы на своей. А ты – за нами.
Денис со вздохом улыбнулся:
– Ну да, ну да… Ты впереди, я за тобой…
Данила покрепче взял мать за руку:
– На большую площадку поехали, а, мам?
Алена кивнула:
– Да. Денис, давай съездим в Серебряный Бор. У нас есть одно историческое место… Мы недавно там обсуждали важные вопросы нашей жизни, да, сынок? – Она посмотрела на Данилу и перевела взгляд на Дениса. – После того как встретили тебя в парке и… гм… тебя увезла «скорая»…
В лесу Денис, увидев огромные качели, похожие на старинную деревянную лодку, и карусель, на которой надо было крутиться стоя, отталкиваясь ногами от земли и держась руками за головы лошадок, открыл было рот, чтобы сказать, что никогда с дочкой не был на такой площадке, но вовремя опомнился. Сейчас его любимые присказки про Маргошу совсем ни к чему. Алена и так уже пару раз – нарочно ли, случайно – обмолвилась: «мой Даня, мой сын». Да и мальчик…
Не так представлял себе Денис встречу с сыном. Думал: вот тот бросится ему на шею, скажет: «Папа…» и сразу, безо всяких барьеров и промежуточных шагов станет самым близким человечком… Он же не чужой дядя, чтобы к нему привыкать. Но мальчик пока не понимает, кто он такой. Тем более он вообще не знает, что такое папа. Или же все дело в том, что уже есть некий Федосеев, который «друг» мальчику и еще, оказывается, любит его маму? Что, в общем, вполне замещает отсутствующего отца. А как, интересно, Алена относится к этому Федосееву? Пока Денис этого не понял. Уж, наверно, не так, как раньше относилась к нему. Вряд ли так любят два раза в жизни. Денис взглянул на Алену.
Та девушка, которая любила его, осталась в прошлом. Эта – лишь похожа на нее, – напомнил он себе. Все надо начинать сначала. А надо ли? Надо. Если и есть какой-то смысл в его жизни, то только здесь. Рядом с этой незнакомой прекрасной женщиной, так напоминающей ту, которая любила его больше самой себя, забывая себя, так, как любить не надо. Помнит ли сама она о том времени? Не спросишь. Вообще непонятно, как с ней теперь быть.
И как себя вести с мальчиком? Конечно, он мог бы и сам сказать Дане: «Я – твой отец». Но что-то останавливало его. Все-таки, вероятно это должна сделать Алена. Ведь он когда-то отказался от всего, то есть не от всего, а… И теперь не имеет никаких прав… Денис вздохнул, набрал снега, попробовал слепить снежок. Нет, пока не лепится. Снег еще легкий, сухой, снежинки распадаются, не хотят собираться в плотный снежок.
На площадке почти никого не было. С утра обещали метель, и многие не решились поехать в лес с детьми.
Даня полез на самую высокую лесенку и ловко спустился вниз по перекрученной штанге. Алена заметила, как он посматривает на Дениса. Но тот молчал.
– Молодец, сынок, – похвалила Алена. – Решился наконец, да?
– Это совсем не трудно! – Даня постарался выговорить «р».
Алена улыбнулась:
– Здорово у тебя сегодня «р» получается!
– Да! – подхватил Денис и неуверенно взглянул на Алену. – Алена, я… Ты ведь скажешь Даниле, что я его отец?
Алена помолчала, глядя, как мальчик снова лезет вверх по широкой вертикальной лестнице.
– Осторожно, хорошо? – крикнула она Дане. – В перчатках руки не скользят?
– Нет, мам!
– Алена…
– Денис, я пока ничего не знаю. Я не готова, прости. Это все так неожиданно. Тебя нет уже давно, слишком давно.
– Как ты можешь так говорить? Я есть.
– Тебя нет в моей жизни.
Денис кивнул:
– Я понимаю. – И через паузу спросил: – Алена, а… ты… одна? Ну, в смысле… Я хотел сказать… то есть… Это я ту корзину цветов тебе принес…
Алена взглянула на Дениса, у которого на морозе сильно покраснели нос и щеки, и улыбнулась:
– Ты одет совсем не для прогулки.
– У меня шапка… теплая, – улыбнулся Денис плохо слушающимися губами.
– А у нас, видишь, вся одежда, как на Аляске. Я стараюсь гулять с Даней как можно больше.
– Я… – Денис чуть было не сказал, что тоже все время гулял с Маргошей, пока она была маленькой. Оксанка работала, а он много времени проводил с дочкой.
Алена словно услышала его мысли:
– А как твоя дочка?
– Алена, ты же знаешь, что она не моя.
Алена покачала головой:
– Раньше ты так не говорил.
– Да нет, я ее очень люблю, но просто… Это совсем другое. Вот я смотрю на него и вижу себя. Еще там в парке увидел. И потом, когда умирал… Видел тебя и Даню, но это был как будто я, маленький, и вы со мной прощались.
Алена потерла покрасневший нос.
– Холодновато. Да, мне было очень… страшно, когда в больнице сказали, что ты умер. Я даже не представляла себе, что это будет для меня такой удар.
– Правда? – с надеждой спросил Денис.
– Правда. Но…
– Но это ничего не значит, да? – невесело засмеялся Денис.
– Мам! – крикнул Даня. – Что ты там стоишь? Иди тоже скатись с горки!
– Я скачусь с тобой! Даня! Я скачусь! – ответил вместо Алены Денис. – Можно? – оглянулся он на нее.
– Скатиться можно. Говорить Дане пока ничего не нужно.
– Я понял.
Денис не очень ловко залез вместе с Даней по большой лестнице и несколько раз скатился вниз по деревянной горке.
