Выйдя из лифта, Денис увидел, как мигнул красный глазок видеонаблюдения, и дверь на площадку открылась. Там были всего две квартиры. Дверь в одну из них оказалась приотворена, и не успел Денис подойти, как на пороге появился широко улыбающийся Эмиль в шелковом халате на голое тело. Он крепко обнял Дениса, тот почувствовал хорошо знакомый запах его духов и кальяна. Денис чуть отстранился:
– Погоди-ка. Ты не один?
Из огромной прихожей просматривалась одна из комнат, и ее почти всю занимало необъятных размеров ложе, покрытое темной шелковой простыней. Оттуда раздавался смех.
Эмиль усмехнулся:
– Я один. Девчонок сегодня две. Хочешь с нами?
– Н-нет. Слушай, есть разговор.
– Вижу. Идем, дорогой.
Крепко сжав плечо Дениса, он повел его в гостиную. Не заходя к девушкам, крикнул:
– Киски мои! Антракт! Можете смотреть телевизор!
Денис услышал громкое хихиканье.
– И чтобы никаких порошочков и глупостей – всё за дверью! – продолжал Эмиль. – Вышвырну сразу, ясно? – Хихиканье прекратилось. Эмиль посмотрел на молчавшего Дениса: – У меня строго. Ну что ты, дорогой мой, такой увядший?
– Да нет, Эма. Как раз наоборот.
– Ты как себя чувствуешь, после больницы? Слышал от общих знакомых, ты болел… И что же не позвонил, я бы устроил врачей…
– Я здоров.
– Ну… хорошо. Так что?
– Эма…
Неужели и сейчас, когда они почти не общаются, он попадет под обычное влияние Эмиля, которое сродни гипнозу? Рядом с ним так хорошо, так все не важно… Эмиль надежный и хороший, любит Дениса как младшего брата…
Денис помотал головой. Просто наваждение… Еще несколько мгновений – и он вообще забудет, что ли, зачем он сюда пришел? Он пришел – разобраться! В конце концов – все всё знают, кроме него самого! Даже если это знание окажется для него смертельным, его чашей с ядом цикуты… Но… это так все невероятно, этого не может быть, Эмиль ведь – самый лучший, самый преданный друг. Почти что родной… Денис почувствовал, что он просто не сможет ничего спросить у того, язык не повернется – обидеть друга… Эмиль улыбнулся. А если… взять и аккуратно снять его руку со своего плеча, и отойти на несколько шагов, и не смотреть ему в глаза… И вообще отвернуться…
– Ты знаешь, что Вика вышла замуж? И родила? – спросил Денис, не глядя на друга.
Эмиль засмеялся и опять подошел к Денису, так, чтобы видеть его лицо:
– Ты из-за этого так расстроился? Знаю. Дурой оказалась.
– Эма, ты действительно звонил Алене?
– Кому?
Денис постарался ответить спокойно:
– Алене, Эма, Алене.
– А-а-а, твоей… – Под быстрым взглядом Дениса он остановился и чуть отступил, сев в широкое кресло. – Присаживайся. Кажется, звонил… А что ты вспомнил вдруг? Столько лет прошло…
– Ты что, действительно хотел ей что-то сделать? Пугал ее?
– Я? – засмеялся Эмиль. – Да никогда! Ты что!
– А помнишь, ты говорил, на нашей свадьбе… На венчании этом дурацком, что ты ей что-то посоветовал такое, после чего она…
– Да прекрати! Быльем поросло! Она жива-здорова, цветет и пахнет, вон поет себе в удовольствие… Я думал, ты ее снова… гм… Значит, кто-то другой… Она прыгает так радостно… Вся такая… воздушная и неземная, счастливая…
– Что ты имеешь в виду?
– А то ты по радио не слышал! – Эмиль напел не очень точно, перевирая слова: – «И что-то там такое пусть звени-и-ит…»
– Ты что, думаешь, это она поет?
– А что мне думать-то? Неужели ты клип не видел? Такая сладкая… целочка… в белом платьице… До старости всё будет под девочку… – Эмиль мягким прыжком встал, подошел к Денису, взял друга за плечо и взглянул ему в глаза своими темными, не отражающими свет глазами. – Ты не знал, да? Ага… И ты не с ней… Ясно… – Он подмигнул. – Оксанка говорила, у тебя какая-то двухметровая Лизка-парикмахерша…
– Манекенщица, бывшая, – сдержанно ответил Денис и пошевелил плечом, пытаясь аккуратно освободиться от руки Эмиля. – И это так…
– Да, точно. Не люблю манекенщиц, сухие очень, костистые. Так и что с этой Аленой? Родила она кого-нибудь тогда? – Эмиль, казалось, не замечал настроения Дениса и был, как обычно, легок и весел. Рука его, тяжелая, теплая, медленно двигалась уже по затылку Дениса…
– Родила. Эмиль… Погоди. – Денис решительно убрал его руку. – Скажи мне, а еще что ты делал? Ты ездил за ней? Говорил ей что-нибудь? Угрожал? Она же мне звонила, пыталась что-то рассказать, а я, дурак, послал ее…
Эмиль примирительно улыбнулся:
– Ну ездил – не ездил… Какая теперь разница! Все ведь нормально у нее. Даже отлично! Кто-то наверняка двигает ее. Какой-нибудь засохший член… Просто так в телевизор не залезешь, невинной целочкой с песенкой про колокольчик да лошадки… Тут нужно, чтоб другие колокольчики позвенели… лошадки поскакали…
– Ладно, привет, я понял, – сухо сказал Денис и быстро вышел из комнаты.
Эмиль неторопливо пошел за ним и негромко проговорил, когда Денис уже взялся за ручку входной двери:
– Подожди. Так и уйдешь?
– Да.
– Не пожалеешь потом?
– Нет.
– Ну давай, брат, давай… – Он с сомнением посмотрел вслед Денису и легко захлопнул дверь, которую Денис оставил открытой.
Денис в растерянности стоял у стеллажа с дисками. Он ведь даже не знает, что искать. Может, она взяла псевдоним или вышла замуж… О втором лучше не думать. Он подошел к продавцу.
– Простите, у вас нет диска… гм… Алены Ведерниковой?
Молодой продавец задумался:
– Ведерниковой? Что-то новое, да?
Ему подсказала девушка-консультант:
– Не та, у которой клип на качелях? В белом платье? Сейчас все время крутят его…
– Ну наверно, – ответил Денис. – Я только по радио слышал.
– Я понял. Сейчас посмотрю… Нет, отдельно сейчас нет.
– А у нее есть сольный диск?
– Да. Вот… – Продавец прочитал в компьютерном каталоге: – В этом году издан. «Осенний блюз». У нас нет. Но что-то есть, кажется, в сборнике. Да, вот он. Будете брать?
– Спасибо, конечно.
– Я пробиваю? Сто восемьдесят рублей.
– Ноль-ноль копеек, – задумчиво проговорил Денис, вертя в руках коробку диска, на нем среди других лиц ему улыбалась Алена с новой коротенькой стрижкой.
– Что, простите? – удивился продавец.
– Да это я так. Спасибо.
Денис ездил по городу и слушал песню. Надо же, слова какие… «… увидишь свет любви моей, которой больше нет…» Красиво, печально, как будто ему подарок – к возвращению оттуда… Он усмехнулся. Но главное – как же он сразу, с первой ноты не понял, что это поет она. Не узнал ее голос… Просто ему и в голову не могло прийти: такая скромная, не тщеславная Алена, глупышка… Что у нее было-то – детская школа, церковный хор… А тут – на€ тебе… Так и правда хорошо поет. Почему он раньше этого не замечал? Даже всерьез не воспринимал ее желание петь. Знал, конечно, что она работала в театре когда-то, но никогда с ней об этом не говорил. Ушла, значит, не получилось, говорить об этом было скучно, даже как-то стыдно за нее… Почему? Денис помотал головой. Трудно себе объяснить свои собственные поступки, когда ты стал другим и все ощущаешь по-другому. Вот сбросил сейчас руку Эмиля и вдруг увидел немолодого, испорченного, неприятного человека. Это друг, брат, ближе, чем брат… Был. Был и весь вышел. И он помнит, как бесила Алена его своей нежностью, покорностью, верностью… Как хотелось ему однажды обнаружить, что она не ждет его преданно и бесконечно, а… ну допустим, выбирает. Его, конечно, его, но выбирает! Сейчас ему это было бы совершенно не нужно. Но сейчас его никто и не ждет. Ни Оксанка, ни Лиза, которой он вряд ли когда-нибудь еще позвонит. Этот Денис, который побывал там, откуда не многие возвращаются, не позвонит и не приедет, если даже Лизка объявится сама. Ведь зачем-то он вернулся? Чтобы исправить что-то в той жизни, где он наделал много ерунды и пакостей.
