— Но… все прошло хорошо. И ты был там.
— Я рад этому. И вот еще что, не хочу критиковать твой брак — своим не могу похвастаться. Но должен сказать одно: он перед тобой в долгу, если вечно пропадает где-то на стороне. Нельзя постоянно заниматься своими делами, а тебя заставлять сидеть дома и ждать, пока он явится. У тебя должна быть своя жизнь. У него же она есть.
— Боюсь, что он другого мнения. — Голос Фейт прозвучал разочарованно.
— Он его изменит, если ты перестанешь поддаваться. Сопротивляйся ради себя самой.
— Это не так-то просто, — ответила она.
У Алекса железная воля. Он будет ее мучить, пока Фейт не сдастся, как это уже было много раз в прошлом.
— Знаю, Фред, трудно, но игра стоит свеч. У тебя нет выбора. Стоит сложить оружие — и придется влачить жалкую жизнь, будешь чувствовать себя старой и подавленной. В этой борьбе ставка — твое душевное здоровье и благополучие.
— Ты говоришь так, словно речь идет о жизни и смерти. — Фейт в своем маленьком кабинетике представила Брэда и улыбнулась.
— В каком-то смысле так оно и есть. Подумай об этом как следует.
— Обещаю. — В его словах было много правды, только Фейт не представляла, как убедить в этом Алекса. Но может быть, Брэд был прав, только надо проявить достаточно упорства и энергии. Во всяком случае, попробовать стоило. — А как у тебя дела?
— Круговерть, с ума сойти можно. Получил полдюжины новых дел и все ой-ой-ой! По уши в дерьме!
— Счастливчик! Как тебе интересно! — завистливо проговорила она.
— Еще бы.
Они поболтали несколько минут, но Брэд уже спешил. Он пообещал вскоре прислать электронное сообщение или позвонить, и Фейт не сомневалась, что так оно и будет. В последние две недели Брэд ей очень помог. Дал ей силу, ясное представление, что делать, а вместе с этим — любовь и поддержку. Надежное сочетание, и Фейт была благодарна Брэду. Более того, он укрепил ее намерение схватиться с Алексом и победить.
Глава 4
Алекс возвратился из Майами в отвратительном расположении духа. Фейт по опыту знала, что задавать вопросы не следовало. Встреча явно не удалась. В полном молчании она собрала мужу ужин, и он, проглотив последний кусок, тут же отправился наверх, принял душ и улегся в кровать. За столом он не сказал ей ни единого слова. И только на следующий день за завтраком спросил, как у нее дела.
— Прекрасно, — ответила Фейт, наливая ему чашку кофе. Она подала овсянку, ягодный джем и горячие булочки, и у Алекса как будто улучшилось настроение. — Как поездка? — спросила она. — Тяжко пришлось?
Муж кивнул, но в детали вдаваться не стал. Он всегда был таким: когда дела шли не так, как ему хотелось, предпочитал молчать. Но если все складывалось хорошо, Фейт догадывалась об этом только по его манере, потому что и в этом случае он тоже все держал внутри.
— Я звонила в Лондон Элоиз, — продолжала она.
Муж читал «Уолл-стрит джорнал» и, казалось, не слушал ее. И только через пять минут спросил, не отрываясь от газеты:
— Ну и как она?
— Нормально. — Фейт привыкла к его манере и понимала, о чем он спрашивал. — Приедет на День благодарения.
Алекс отложил газету, сначала посмотрел на часы и только потом заговорил:
— Мне сейчас некогда это обсуждать, но я много думал, о чем мы спорили с тобой вчера.
— О чем же это?
— О твоей бредовой мечте получить юридическое образование. Хочу, чтобы ты запомнила: я никогда на это не соглашусь, найди себе другое занятие.
Алекс, не дожидаясь ее ответа, круто повернулся и вышел из комнаты. Но от того, как он это проделал, Фейт моментально вспыхнула. Раньше бы она сломалась. Но сегодня, сама не зная от чего, пришла в негодование и последовала за мужем в коридор. На улице вовсю лил дождь, и Алекс надевал плащ.
— Ты не можешь так от меня отмахнуться! И моя идея вовсе не бредовая, а очень даже разумная.
Муж окинул ее ледяным взглядом, от которого Фейт всегда сникала.
— Я не собираюсь жить с пропадающей на занятиях студенткой со всеми вытекающими из этого положения глупостями и стрессами. Ты моя жена, Фейт, и должна выполнять свои обязанности.
— И ты тоже, — бросила она в ответ. — Это нечестно. Почему ты не желаешь проявить уважение ко мне как к человеку и допустить, что теперь, когда девочки разъехались, я тоже хочу делать что-нибудь полезное?
— Если тебе трудно смириться с тем, что дочери уехали из дома, запишись на прием к психотерапевту. Не пытайся ухватить за хвост свою юность: правда в том, что это невозможно.
— Почему ты ведешь себя так, будто мне сто лет? Я не такая старая.
— Мне прекрасно известен твой возраст. Ты не девочка и не веди себя как ребенок. Весь твой план наивный и детский. Веди себя по-взрослому. Да, дочери разъехались, но ты замужем, и у тебя есть обязанности по отношению ко мне. Если ты поступишь на учебу, то не сможешь их исполнять.
Все как всегда, Алекс думал только о себе.
— Чего ты боишься? Что я пропущу какую-нибудь вечеринку? Но я же не на Луну улетаю. Уверяю тебя, я справлюсь со всем. — Фейт чувствовала, что вот-вот расплачется от отчаяния. Никогда еще Алекс не вел себя так глупо. А она еще ни разу в споре с мужем не заходила так далеко.
— Фейт, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Юридическое образование поглощает человека целиком. У тебя ни на что не останется времени. И пойми, я имею в этом деле право голоса.
— А я? — У нее на глазах выступили слезы.
— Ты нет. И давай на этом закончим. Ищи что-нибудь другое, чем заняться. — И не дав ей возможности возразить, Алекс открыл дверь и вышел под дождь.
А Фейт стояла и смотрела ему вслед. Зоя права, не иначе как он сделан изо льда.
Дверь захлопнулась, и Фейт не оставалось ничего иного, как вернуться в уютную, обитую деревянными панелями кухню. Она опустилась на стул. На столе все еще стояли оставшиеся от завтрака тарелки. Фейт расплакалась, и долго-долго ее сотрясали мучительные рыдания. У нее было такое ощущение, словно ее бросили в тюрьму. Алекс вел себя так, будто она была его собственностью, будто то, что она хотела и чувствовала, совершенно его не касалось. Никогда в жизни Фейт не чувствовала себя так скверно. Убирая со стола тарелки и складывая их в посудомоечную машину, она все еще плакала. А затем поднялась в свою комнату.
И долго стояла у окна и смотрела на дождь. Она чувствовала себя чрезвычайно подавленной. И когда днем пришло электронное сообщение от Брэда, не ответила на его письмо. Ей казалось, что она его подвела. Он многого от нее ожидал, но Брэд не знал Алекса. Алекса никто не знал. Вот такого. Другие считали его разумным, понятливым и заботливым. Ни один человек, кроме Фейт и дочерей, не догадывался, каким деспотом он мог быть. Только бы все по нему. Зоя множество раз с ним спорила и наконец вообще перестала что-либо обсуждать и больше не обращала внимания. Одна Элоиз умела хоть как-то урезонить отца. Брэд прав, Алекс считал их мирок своей феодальной вотчиной, а ее — рабыней.
