На проходной Фёдор Осипович обратил внимание на то, что работники предприятия пользуются разными пропусками. Одни из них проходят через вахту по привычным, пластиковым с фотографией, а другие по новым, электронным. Он поинтересовался у охранника, почему у всех разные пропуска.
– Потому что электронные ещё не для всех работников готовы, – ответил охранник.
– Могу я заглянуть в базу данных компьютера?
– Да, но только с разрешения Курагина. – Бочкин позвонил Курагину. Старший смены, получив разрешение от Курагина, пригласил адвоката зайти в помещение вахты. Бочкин очень удивился, когда выяснил, что в тот вечер Ильин покинул предприятие в семнадцать ноль пять. Так как по дороге в автосервис, он никуда не заезжал, то получалось, что на вахте предприятия «Автотехсервис» он должен был появиться не в восемнадцать тридцать, а в семнадцать тридцать. Выходило, что охранник в журнале неправильно указал, по какой-то причине, время посещения Ильиным автомастерской Жукова. Теперь, адвокату необходимо было выяснить эту причину. Не теряя времени, Бочкин отправился в «Автотехсервис». Ему повезло, на вахте дежурил тот самый охранник, седовласый мужчина, пенсионного возраста. По его лицу было заметно, что он мается от скуки. Бочкин попросил разрешения войти.
– А Вы, кто?
– Я адвокат, – Бочкин показал ему своё удостоверение.
– Вы, ко мне? – Удивился охранник. – Тогда заходите. – Бочкин присел на предложенный стул, достал диктофон, включил и положил на стол.
– Дело в том, что появились новые факты в деле об убийстве хозяина автомастерской. Скажите, у Вас, как охранника, много здесь работы?
– Когда как. Иногда, в день на территорию две, три машины пропустить надо, а иногда и ни одной, по-разному бывает. А иногда, как повалят, еле успеваю ворота открывать и закрывать. А их ведь ещё и записать надо. Такая же картина и с посетителями.
– Записывать успеваете?
– Когда как. Если машин много, то на листочек сначала записываю, только номер и марку автомобиля, также и паспортные данные посетителя. Данные в журнал потом переписываю и время проставляю.
– А, как начальство смотрит на это?
– Да никак, ему всё равно. Главное правильно номер и марку машины записать и паспортные данные посетителя.
– А если, вдруг, время неточно проставите?
– Подумаешь, велика беда.
– Не помните, в тот вечер много машин было?
– Много. Я потом долго их со своей шпаргалки в журнал переписывал.
– А мужчину, которого обвиняют в убийствах, Вы сразу в журнал записали или позже?
– Конечно, после. Вокурат, перед самой пересменкой. Когда бы я успел сразу записать? Машины одна за одной шли, еле успевал запускать и выпускать.
– Значит можно, вполне реально предположить, что Вы могли ошибиться и не точно поставить в журнале время его посещения?
– Совершенно верно.
– То, что я сейчас от Вас услышал, не откажетесь повторить на суде, если потребуется?
– Можете не сомневаться, конечно, не откажусь.
Простившись с охранником, Бочкин поспешил встретиться с Ильиным.
– Что случилось, Фёдор Осипович? – Пожимая руку адвокату, спросил Ильин.
– Владимир Алексеевич, Вы не могли бы вспомнить, чем занимались в тот вечер после того, как покинули автосервис?
– После автосервиса, я сразу поехал домой. Минут через десять, на проспекте Ленина я застрял в автомобильной пробке и простоял в ней где-то около часа. Водитель джипа выскочил на встречную полосу и прямо на моих глазах врезался в седан марки тойота.
– Вы, случайно, в протоколе осмотра места аварии не расписались?
– Расписался.
– Это всё?
– Всё.
На следующий день, в девять утра Бочкин вошёл в кабинет Курагина.
– Чай, кофе? – Встретил его Курагин привычным вопросом.
– Пожалуй, кофе. – Курагин по телефону попросил секретаря приготовить два кофе и вопросительно посмотрел на Бочкина. Адвокат достал из портфеля диктофон, включил воспроизведение и положил на стол.
– Что скажешь? – Спросил он у Курагина, когда диктофон замолчал.
– Лучше поздно, чем никогда.
– Сказал Абрам, положил голову на рельсы и посмотрел вслед, уходящему поезду.
– Уверен, ждать следующего поезда, Абрам не стал, – засмеялся Курагин.
– Я тоже вчера не стал терять время и заехал в ГАИ.
– И?!.
– Слова Ильина о том, что он застрял в пробке на проспекте Ленина, подтверждаются протоколом осмотра места аварии, в нём стоит его подпись. В протоколе, естественно, указано время. Кроме этого, теперь можно найти несколько свидетелей, которые подтвердят, что Ильин в тот вечер с восемнадцати часов, в течение часа, находился на месте этой аварии.
– Поздравляю, Фёдор Осипович, блестяще справился.
– Шампанское пить будем вечером, а сейчас мне в прокуратуру спешить надо.
День у Фёдора Осиповича не заладился с самого начала. Когда он утром, в девять тридцать, вышел из подъезда дома и подошёл к своей машине, то увидел вмятину на левом крыле. Пришлось звонить в милицию, затем минут сорок ждать участкового инспектора, чтобы составить протокол осмотра. Хорошо, что заседание суда было назначено на вторую половину дня, потому что потом пришлось поехать в ГАИ и только после этого в страховую компанию. В итоге, потерял четыре часа времени, устал и приобрёл испорченное настроение.
Прокурор попросил для Колычева наказание, в виде лишения свободы сроком на десять лет в колонии строгого режима. Бочкин, со своей стороны, предложил присяжным заседателям, проявить к подсудимому снисхождение и попросил судью строго не наказывать Колычева. В итоге, судья, посовещавшись, вынес Колычеву наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет, но условно и предложил конвою освободить его из-под стражи. Естественно, прокурор заявил, что приговор суда обжалует.
– Колычев, Вам приговор понятен? – Спросил судья.
– Да, Ваша честь, – судья заметил, как по щекам у Степана текут слёзы.
Фёдор Осипович и Степан счастливые и улыбающиеся, в шесть часов вечера вышли из здания суда. На улицах города уже включили освещение.
– Я с Курагиным договорился. Поработаешь, пока механиком у них в гараже, потом видно будет. Комнату в общежитие, на первое время, он тоже пообещал.
– Спасибо, Фёдор Осипович. Думаю, что без Вашего участия мне бы, так не повезло. Вы не представляете себе, что значит жить на свободе. Это счастье, которое словами не передать! – Степан, вдруг, схватился рукой за грудь.
– Что-то дышать тяжело стало, – прохрипел он и стал медленно опускаться на ступеньки крыльца. Фёдор Осипович подхватил его и помог лечь, снял с себя куртку и подложил ему под голову, затем позвонил в скорую. Оказавшийся на крыльце, судебный пристав начал делать Степану массаж сердца и искусственное дыхание изо рта в рот. Вскоре подъехала скорая. Пристав поднялся с колен, махнул рукой и сказал. – Бесполезно. У меня не получилось, запустить ему сердце. – Фёдор Осипович стоял на крыльце на холодном, осеннем ветру, без куртки, с непокрытой головой, но холода не чувствовал, а слёзы мешали ему смотреть вслед, отъезжающей скорой.
