Дмитрий улыбнулся:
– Охотно верю. Продолжать?
– Нет.
– Твоя наивность удивляет и раздражает, – добавил Дмитрий скучным голосом, – как и смешанное с ненавистью вожделение ко мне. Что касается девственниц, то с ними в постели слишком много возни.
– Насчет вожделения и ненависти ты ошибаешься. А что значит много возни с девственницами?
Черт побери, почему она так болезненно реагирует на его слова? И пора перестать обманывать себя. Страсть к Дмитрию затмевала рассудок. Жасмин мечтала стать для него единственной на свете, чтобы жизнь без нее теряла смысл.
Многие годы ее мучил стыд. Глядя на мужчин, она ненавидела и презирала себя, потому что это помогало ей жить дальше и снова выходить к шесту в ночном клубе. Теперь стыд начал уходить. Жасмин обрела второе дыхание. Впервые она почувствовала себя женщиной. В ней проснулась сексуальность, которую до сих пор приходилось безжалостно подавлять.
– Мне пришлось бы всему учить тебя, быть с тобой нежным и терпеливым, чтобы не причинить боль, а потом… – он тяжело вздохнул, словно представил непосильный труд, – утешать, вытирать слезы и лгать, что никогда не испытывал такого удовольствия. Дефлорация совсем не так привлекательна, как об этом принято говорить, Жасмин. Мне нравится быстрый, грубый секс без сопутствующих осложнений, в то время как ты ждешь момента для эмоционального взрыва. Тебе хорошо известно, что я способен только на самые примитивные чувства.
– При чем тут эмоциональный взрыв?
Дмитрий расстегнул запонки и закатал рукава рубашки. При виде мускулистых рук с набухшими венами, проступающими через смуглую кожу, Жасмин жарко покраснела.
– За прошлую неделю ты успела ударить меня ножом, рыдала у меня на груди, целовала и прижималась ко мне, словно я любимый…
– Только последний мерзавец может упрекнуть меня в этом.
– Если думаешь, что я не такой, значит, ты глупее, чем я полагал, Джес. Ищи другой способ расплатиться со мной.
– А до тех пор будешь таскать меня за собой, как уличного щенка, которого ты решил приютить, и категорически отвергать все предложенные мной варианты?
– Угадала. Правда, есть только одно препятствие, которое я уж не раз упоминал: ты самая наивная, упрямая, неблагодарная… – Он отвернулся, сдерживая злость.
– Ты горячишься так, словно я тебе не безразлична.
– В твоем отчаянном положении тебе хотелось бы в это верить. Но мне все равно, Джес. Единственное мое стремление – не дать тебе погибнуть, чтобы не мучиться всю жизнь угрызениями совести. Я забочусь о тебе из самых эгоистических соображений.
Неужели он не оставит ей хоть частицу самоуважения? Однако у Жасмин возникло ощущение, что слова относились вовсе не к ней, и уж точно Дмитрий не имел в виду ее позорное прошлое или отсутствие гордости.
Почему Дмитрий настойчиво стремился оттолкнуть ее? Зачем так упорно отрицал дружеские чувства, которые, похоже, испытывал к ней? Жасмин хотела понять причину.
Она оглядела салон самолета, вспомнила мощный мотоцикл, отель, куда он привел ее, яхту, развлечения, женщин… Будь Дмитрий действительно плейбоем, роль которого исполнял очень искусно, он не пришел бы ей на помощь.
Если она ему безразлична, почему так злился на нее в ту ночь или сейчас, когда она предложила себя?
– Неужели трудно признаться, что я что-то значу для тебя? Пусть это слабое эхо того, что мы вместе пережили в страшные времена детства? Не могу поверить, что ты предпочел все забыть.
Дмитрий заметно напрягся. Откинув голову, он прищурил глаза, будто она представляла опасность. Жасмин не испугалась шторма, который предвещал его взгляд.
– Тот Дмитрий был жестоким и агрессивным, Джес.
Жасмин торжествовала: ей удалось вывести его из равновесия.
– Во всяком случае, он был настоящим.
– Ты напоминаешь щенка, которого однажды спас Эндрю, помнишь? Даже когда он подрос, все равно возвращался, чтобы получить долю грубой ласки.
Дмитрий отбросил равнодушный, спокойный тон. Теперь голос дрожал от ярости и прерывался, когда он обрушивал на ее голову оскорбления. Как ни странно, они больше не задевали Жасмин. Она успокоилась, потому что ей показалось, она раскусила его.
Однако дальнейшая судьба представлялась Жасмин еще более туманной, чем в худшие времена на подиуме ночного клуба. Вздохнув, она решилась задать вопрос:
– Ты сказал, что Ставрос и Леа женаты. Почему же они снова празднуют свадьбу?
– Ставрос женился при весьма драматических обстоятельствах. – Голос Дмитрия стал мягче, когда он заговорил о Леа. – Он хочет исправить ошибку. Теперь его жену ожидает настоящее торжество.
– У него такой мрачный неприступный вид… но то, что он делает, по-настоящему романтично. Неудивительно, что Леа будто сияет изнутри…
Взгляд Дмитрия ясно говорил, как он воспринимает ее восхищение. Жасмин не закончила фразу.
– Неужели ты сама мечтаешь об этом, Джес? – спросил он без привычной насмешки.
– Мечтаю? Мне никогда даже в голову не приходило чего-то ожидать от жизни. Но это не значит, что я не могу порадоваться чужому счастью. Несмотря на то что приходилось делать, чтобы выжить, во мне сохранилось немного невинности, Дмитрий.
– Немного невинности, Джес? – Судя по холодному блеску глаз, к Дмитрию вернулось самообладание. – У меня возникли сомнения в качестве моей покупки. Могу ли я по чеку вернуть бракованный товар?
Жасмин с ужасом подумала, что они словно заперты в чудовищной ловушке. Причем оба одинаково виноваты в этом. Но самое страшное, что у них нет выхода. Если она сейчас не рассмеется, то разрыдается или сделает что-нибудь столь же непростительное. Например, захочет доказать, что она достойна мужчины, стоявшего перед ней.
С девственницами много возни? Как стереть с его лица наглую, насмешливую улыбку? Жасмин все бы отдала, чтобы разбить фальшивый фасад самодовольства и равнодушия.
Однако больше всего она мечтала о другом: он должен поцеловать ее не для того, чтобы преподать ей урок, и по собственному желанию, потому что захочет этого больше всего на свете.
Нет ничего более унизительного, чем попытки занять место в жизни мужчины, если он сам не желает этого. Разве она не наблюдала, чем это каждый раз заканчивалось для ее матери?
– Наступит день, когда ты пожалеешь, что не позволил мне идти своей дорогой, – пробормотала Жасмин пустую угрозу. Ее охватила паника при мысли, что она уже не в силах вырваться из порочного круга их странных отношений.
Глава 7
Никогда Жасмин не представляла, что будет испытывать одиночество среди сотен гостей, собравшихся в огромной усадьбе, где Ставрос и Леа отмечали свадьбу. Казалось, весь цвет афинского общества собрался на вечерний прием, чтобы остаться на свадебную церемонию.
