Он усмехнулся:
– Отпущу. Не хочу новой крови. Правда, оружие не отдам. Мне оно нужнее, а ты себе новое добудешь.
– А потом что? Куда пойдёшь?
– На юг, наверное. Или на север. Ещё не решил. Хорошо бы в вашу лесную общину, но тогда тебя придётся убить, чтобы свидетеля убрать. Но ты моё слово слышал, и я от него отступаться не собираюсь.
– Это хорошо. Однако, может быть, всё-таки к нам?
– Как ты это себе представляешь?
– Я на тебя зла не держу. Сам в такой ситуации постарался бы языка добыть, чтобы понять, с кем столкнулся. Тем более момент удобный. Поэтому предлагаю следующий вариант. Выйдем на связь с нашими, – я кивнул на рацию, – поговорим с командирами, и я выберусь из леса. Объясню ситуацию, и если они пообещают тебя принять, подам знак.
– Думаешь, я такой простак? – поморщился он. – Только выйду из леса и моментально окажусь на твоём месте. Но со мной никто миндальничать не станет. Разве не так?
– Не так. Я вижу, что ты живёшь по законам чести, по своим собственным. И мой дядька такой же. А его слово значит немало.
Мой довод понравился Чердыну, и он сказал:
– Надо подумать.
– Подумай и сразу учти: пока ничего непоправимого не произошло, я жив и почти здоров. Мы с тобой общий язык нашли, и дальше так будет. Это уже моё слово. Раз ты со мной, как с человеком, то и я за тебя впишусь.
– А оружие?
– Забирай себе. Только «стечкин» отдай и подствольник. Пистолет мне дорог, я его давно ношу и пристрелял. А гранатомёт не мой, под расписку получал.
«Только поверил бы, – промелькнула мысль. – Надо выбраться, а потом посмотрим, что и как. Хотя Чердын, сразу видно, человек бывалый, а такой в разведке пригодится».
Я убеждал нового знакомого минут двадцать. Приводил разные доводы, расхваливал общину, и наконец он согласился.
– Где наша не пропадала! Рискну ещё раз, поверю в чужое честное слово. И взамен твоего АКМСа отдам свой автомат. Договорились?
– Да.
Он перекинул мне пистолет. В этот момент он мог выстрелить. Но не стал, а сунул «стечкин» в кобуру. Проверил пистолет, и оказалось, что он был разряжен. Выходит, Чердын меня провоцировал. Если бы я только дёрнулся, сразу превратился бы в труп, а так он получил какое-то доказательство, что перед ним не гнилой человечишка.
Чердын вернул мне рацию. Я вышел на связь с Наёмником, и мы отправились к месту засады, где расстались. Чердын остался в зелёнке, а я выбрался, оказался перед командирами и поведал свою историю.
Андрей Иванович и Наёмник совещались недолго. Оба клятвенно пообещали, что не тронут Чердына, и я его вызвал. Не потому, что поверил профессиональным убийцам, которые в любой момент могли переменить своё решение и даже друг другу не доверяли. А по той причине, что Чердын им нужен. Что-что, а соображали они отлично. Ведь если он смог незаметно покинуть аэродром, то сможет так же незаметно вернуться обратно. И не один, а с разведчиками, которые ударят с тыла и захватят объект до того, как появится усиление из города.
Было опасение, что Чердын не выйдет и он уже далеко, шагает по лесу и стремительно увеличивает расстояние между нами. Однако он вышел, и командиры сразу отвели его в сторону. Как они его убеждали и какие доводы приводили, не знаю. Но итог переговоров всех устроил. Чердын согласился провести нас на аэродром, а взамен Наёмник и дядька пообещали не трогать тех бойцов, на кого он укажет. При условии, что они не станут оказывать сопротивление.
Чердын подтвердил, что вертолёты исправные, по крайней мере один точно, и лётчики попросту тянут время. Их четверо, они не местные. Двое из Екатеринбурга и двое из Кирова. Поэтому оставаться в Ухте и подчиняться самопровозглашённому Комитету спасения они не желали. Но и сбежать не могли. Он об этом знал, однако лётчиков не выдавал. Сначала надеялся, что сбежит вместе с ними. А потом его прижали, и он ушёл в одиночку.
Судьба в очередной раз всё перекрутила и переиграла. Расклад изменился, и мы выдвинулись в сторону Тимана. Но до посёлка не доехали, свернули в сторону, высадились и разделились. Штурмовая группа из восьми человек, ведомая Чердыном, обходит аэродром с тыла, а бронетранспортёры и грузовик подъедут позже.
40
К бронетранспортёру, который стоял в капонире, мы с Чердыном приблизились одновременно. Я подошёл по дороге, которая выходила с лётного поля к выезду, а он перебрался через земляной вал и постучал в броню кулаком.
– Кто? – спросил сонный голос.
– Жора, это Чердын.
Голос моментально стал тревожным:
– Ты как здесь оказался?
– С разведчиками из лесной общины пришёл.
– Выходит, сдал нас. Ну ты и гондон, Чердын. А я тут перед всеми распинаюсь, говорю, что ты меня о засаде предупредил. Ничего. Сейчас я вам устрою. Стрелок! За пулемёт!
Видимо, механик-водитель Жора Петровский, которому Чердын выторговал жизнь, решил завести свой броневик, развернуться и накрыть нас огнём. Однако Чердын предупредил его:
– Ты под прицелом РПГ. Так что не дури.
Он взял его на испуг. Ни у меня, ни у Чердына, гранатомётов не было. Это если не считать подствольника на АК-74, который раньше принадлежал нашему новому бойцу. Поэтому всё, что мы могли сделать, – это расстрелять БТРу фары и колёса, а ещё дать пару очередей в смотровые щели. Но Петровский повёлся и завести боевую машину не решился. А стрелок, судя по голосу, молодой боец, всхлипнул:
– Мама!
Мы его услышали, а Жора одёрнул стрелка:
– Заткнись, тряпка!
Несколько секунд царила тишина. Даже там, где находился блиндаж охранников, ни единого крика, не говоря уже о выстрелах. Наёмник, дядька Андрей и другие штурмовики работали чисто, без криков и пальбы. Главное, через минное поле и сигналки прошли, а дальше надо без нервов обойтись, сработать по плану, и всё будет хорошо. Наша задача – нейтрализовать бронетранспортёр, и, кажется, у нас всё получится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
– Жора. – Чердын снова позвал Петровского.
– Чего?
– Вылезай. Будешь жить и свободу получишь. Гарантирую.
– Да пошёл ты… – не слишком уверенно огрызнулся водитель.
– Ты мне веришь? – продолжал переговоры Чердын.
– Днём верил, а теперь уже не знаю.
– Верь мне, Жора. Больше тебе верить некому. Ты что, собираешься за ухтинских боссов жизнь положить? Или за взводного Алефа, выродка этого? Так не стоят они того. Это я тебе ответственно заявляю.
– Допустим, я открою люк. А как же моя жена и дети, которые в городе находятся? Я ведь не смогу к ним вернуться.
– Сможешь. Тебя отпустят. А потом ты расскажешь красивую сказку, как отбивал атаку превосходящих сил противника и кровь вёдрами проливал. Алеф ведь вызвал группу усиления?
