И далее буйная фантазия рисовала, как мчусь в рабочее время к любовнику. Принимаю душ после акта близости…
Про необходимость душа мне рассказывала одна из Флажков, Лиля Белая, замужняя женщина крайне легкого поведения. Она говорила: выдает запах чужого парфюма. Вы же елозили тело по телу, запах остается. Хочешь узнать, изменяет ли тебе муж, обнюхай его вечером, когда пришел с работы. Только профессионалы знают, что нужно помыться, хотя времени обычно тык-впритык.
Каюсь, несколько раз я Максима обнюхивала. Старалась делать это незаметно, а получалось неуклюже. «Путом пахнет?» — напрягался муж. Он не переносил скотский запах несвежих подмышек. И человек, от которого несло путом, мгновенно записывался Максимом в вонючки. Хотя внешне, конечно, Максим никак не проявлял своей брезгливости.
— Горю! — Назар посмотрел на часы. — Еще две встречи, а вечером сегодня важный футбол, наши играют с Англией.
Так легко: объяснение в любви, предложение вступить в тайную связь, а следом деловые встречи и футбол. Обижаться глупо. Время делового человека спрессовано жестко. Сама торопливо говорю в телефонную трубку маме: «Лекарство высылаю. Береги себя! Обнимаю, целую!» А ей хотелось рассказать про гипертонический криз, каких страхов натерпелась ночью, как приехала «скорая», как вели себя врачи. Но мне некогда, надо еще умудриться вырвать полтора часа, заскочить в аптеку, потом в курьерскую фирму, которая доставит лекарство уже завтра.
Назар расплатился по счету. Мы поднялись и пошли к выходу. Назар положил мне руку на талию, как бы по необходимости — рулить между столиками. От его руки шло тепло, способное превратить в безвольную куклу гордую женщину.
Состоянию моему подходило слово «лихорадка». Удобный термин. Лихорадка — это и герпес на губе, и высокая температура, и кризис в экономике, на бирже, и трясущиеся руки, и клацающие зубы, и сумбур в голове. Последнее — точно про меня. Но все-таки приехала в офис. Затребовала отчет у двух сплетниц, которые, задери их нелегкая, втянули меня в объяснения с Назаром. Работа была выполнена на «четыре с минусом», но я нашла, к чему придраться, и выставила им по «двойке», велела завтра переделать.
Затягивала время, листала бумаги, плохо понимая, что в них написано. Страшно ехать домой, увидеть Максима. Хотя он и не мог знать про мои шуры-муры, было стыдно. Страх и стыд — сочетание неприятное, но подперченное игрой с опасностью, азартом. На чашах весов перспектива больших удовольствий и возможность роковой потери. Удовольствия всегда перевешивают.
Как назло, сегодня Максим придет рано. Футбол. Наши с кем? С Францией? Нет, с Англией, кажется. Подожду еще немного, пробок на дорогах не будет, народ прилипнет к телевизорам. А после матча не исключены беспорядки. Вот еще дело: позвонить родителям Максима. Они живут недалеко от Лужников, пусть не выходят из дома за хлебом, например, когда толпа хлынет со стадиона. Проявила заботу, ее оценили, поблагодарили за беспокойство.
Анна Петровна и Георгий Сергеевич прекрасные люди. Вместе с замечательным мужем мне достались чуткие, умные, деликатные свекровь и свекор. У нас полная гармония. Только умалишенная способна разрушить эту гармонию. Из маленького зеркальца пудреницы, когда я красила губы, на меня смотрела вполне умалишенная особа. Делать нечего, надо ехать домой.
Матч уже начался, когда я вошла в квартиру. Максим и Гошка сидели на диване. На маленьком столике перед ними стояли бутерброды (вместо нормального ужина, который обязана приготовить хорошая жена и мать), высокий стакан с пивом для Максима и такой же стакан с яблочным соком для Гошки. Сок не магазинный, а свежевыжатый. Еще один пунктик Максима: поить нас натуральными соками. Аптечные витамины считает вредными, поскольку они препятствуют усвоению организмом витаминов из продуктов. Купил соковыжималку, пропускает через нее фрукты и овощи, экспериментирует на жене и сыне. Если вам предложат мультисок из томатов, сельдерея, петрушки, винограда и свеклы, не соглашайтесь — пойло. Мы с Гошкой отстояли право пить сок односоставный — если томатный, то томатный, если грушевый, то грушевый, тыквенный так тыквенный.
Сидят на диване рядом. Мои самые дорогие и любимые. Гошка, я знаю, к футболу относится без восторга, мал еще. Но рядом с папой, который поясняет, комментирует:
— Как ведет, как ведет! Отличная передача! Мазила! Ребята, бегаем, а не спим! Угловой. Гошка, ты усек, почему угловой?
— Сек, — отвечает Гошка, подыгрывая отцу. — Папа, есть полузащитник, а есть полунападающий?
— Они все сейчас… ох, елки, какой пас!.. полунападающие… на треть нападающие… на четверть… ну, давай, родной, давай!
— Давай! — вторит Гошка.
Опустившись в кресло напротив, я наблюдала за ними, умилялась. И все-таки мысли мои были далеко: за тридевять земель, в другом конце Москвы, где так же с сыном у телевизора сидит человек, который внес в мою душу большое смятение.
По причине сумбура в голове, я допустила глупые промашки.
Мяч закатился в ворота, и я захлопала в ладошки:
— Ура! Гол!
Мой деланый восторг должен был потонуть в воплях Максима. Когда наши забивают, он беснуется как юный марал.
Теперь же я кричала в недоуменной тишине.
— Мама! Это нашим забили. — На Гошкином лице была детская обида, которая случается, когда авторитетные взрослые выставляют себя глупыми.
— Ах, нашим? Какая неприятность. Но ничего. Какая минута матча? Первый, второй тайм? Мы еще им покажем. Обязательно выйдем в финал… полуфинал… четверть…?
— Если выиграем, — спокойно сказал Максим, — то останемся в чемпионате Европы. Раз десять тебе объяснял.
— Ага, Европы, я помню. Смотрите, смотрите! — переключила их внимание на телевизор. — Бегут к воротам противника, голевая ситуация.
— Это наши ворота, — отвернулся к экрану Максим.
— Пойду сделаю чего-нибудь вкусненького, — поднялась я и ушла на кухню, где можно было предаться своим мыслям и не изображать спортивного фаната.
Пока в микроволновке потрескивал попкорн, пока выкладывала на галеты паштет, икру, плавленый сыр, я думала о Назаре. Не решала, вступать ли мне с ним в близкие отношения, а мечтала, как хорошо было бы вступить. Женское сознание причудливо: изменить — ни за что! Но мысленно рисовать картинки этой самой измены — ой, как сладко! За тайные мечты еще никого не казнили.
Российские футболисты не подкачали, забили два мяча в ворота противника. При этом Максим вопил и так бил по столу руками, что сыпался из вазы попкорн и скакали на блюде галеты. Гошка прыгал на диване, заваливался на спину и дрыгал ногами. На меня внимания не обращали, что было кстати.
Уложила сына спать и юркнула в ванную. Отсидеться, отмокнуть в теплой ароматной воде, продолжить мечтания, двадцатый раз вспомнить каждое слово Назара…
Максим вошел с бокалом вина в одной руке и стаканом пива — в другой. Вино протянул мне, уселся на край ванны.
