Но эта логика противоречила бы человеческим законам. Существовали очевидные и второстепенные причины того, что кульминацией этого дня не стал специфический хеппи-энд. Сюжетная недоразвитость, особенно в кино, своими хеппи-эндами вводит нас в заблуждение, заставляя позабыть, что длительный стресс губителен для чувств. Притупляющая сила страха огромна. Моменты радостного освобождения от кошмара не так легко даются. За последние двадцать четыре часа мы с Клариссой увидели неудачные покушения на убийство и самоубийство. Полдня Перри угрожал Клариссе ножом. Когда она говорила со мной по телефону, он держал лезвие у ее щеки. Что касается меня, то, не считая стресса, накопившаяся в связи с последними событиями зловещая определенность не могла мгновенно смениться спокойствием. Наоборот, я чувствовал, как давит и сжимает меня чувство обиды. Это был бесстрастный гнев, ни держать в себе, ни выплеснуть который я не мог, понимая, что моя правота в данном случае бросает тень на меня же.
Кроме того, никогда не бывает лишь одной логической системы. Полиция, к примеру, как всегда увидела все в другом свете. Неизвестно, что они приготовили для Перри, но, явившись в квартиру через двадцать минут после выстрела, они совершенно определенно знали, что связывает их со мной. Незаконное владение оружием и умышленное нанесение телесных повреждений. Перри потихоньку унесли на носилках, а полицейский констебль и сержант тем временем, торжественно и даже слегка извиняясь, брали меня под арест. Из обычной процедуры задержания, когда дело бывает связано с оружием, было сделано одно исключение, и мне позволили спуститься вниз без наручников. На лестнице нам встретились поднимающиеся фотограф-криминалист и судебный эксперт. Обычное дело, заверили меня, на случай, если один из нас изменит показания. В третий раз за последние сутки и в жизни я оказался в участке. Еще одно случайное группирование. Клариссу пригласили в качестве свидетеля. У инспектора Линли был выходной, но папку с моими показаниями нашли и изучили, поэтому со мной обращались вполне дружелюбно. Тем не менее на ночь я был оставлен под арестом и отправлен в камеру по соседству с вопящим пьяницей, а наутро, после долгого допроса, меня отпустили под залог, обязав явиться через шесть недель. Позднее в районную прокуратуру поступила докладная записка Линли, и никаких обвинений мне предъявлено не было.
Так что той ночью не было ласковых слов, никто не сидел допоздна за кухонным столом и не предавался любви, так объединившей нас в ночь после смерти Джона Логана. Самым неприятным было видение, преследовавшее меня всю бессонную ночь в камере и последующие несколько дней. Я видел лежащий на полу нож, видел Перри, который падал на диван, схватившись за свой локоть, – а потом видел лицо Клариссы. Она вскочила и смотрела на пистолет в моей руке с таким удивлением и отвращением, что мне казалось, нам никогда не удастся переступить через то мгновение. Позже мои худшие подозрения начали оправдываться. Худшее из того, что могло случиться, случилось. Я набрал угнетающее количество очков. Может быть, между нами действительно все было кончено.
23
Дорогой Джо, мне очень жаль, что мы поссорились. Я не иронизирую, мне действительно искренне жаль. Мы всегда гордились своим умением обходиться без периодических ссор, о необходимости и терапевтическом эффекте которых нам не раз рассказывали знакомые пары. Я ужасно злилась вчера ночью. Мне была противна собственная злость, а еще я была испугана твоей злостью. Но раз так вышло, скрывать это было бы глупо. Ты снова и снова повторял, что я должна как следует перед тобой извиниться за то, что не встала «плечом к плечу» вместе с тобой против Джеда Перри, за то, что сомневалась в твоей нормальности, за то, что не поверила в твой рационализм, дедукцию и в твое исследование по поводу его состояния. Думаю, вчера я несколько раз просила у тебя прощения и прошу еще раз. Я считала Перри напыщенным и безвредным оригиналом. Хуже того, я считала, что он существует только в твоем воображении. Мне и в голову не приходило, что он может быть так опасен. Я была абсолютно не права, и мне очень, очень жаль.
Но вот что я пыталась сказать тебе прошлой ночью: твоя правота – вопрос неоднозначный. Я не могу отделаться от мысли, что итог мог быть не столь ужасен, поведи ты себя по-другому. Не говоря о том, что вся эта история, безусловно, обошлась нам слишком дорого при всей твоей правоте. Плечом к плечу? Ты начал все сам, Джо. С самого начала, еще ничего толком не зная о Перри, ты принялся с неким странным упорством накручивать себя по его поводу. Помнишь, как он позвонил впервые? Ты ждал два дня, прежде чем сказать мне об этом. На следующий день ты снова завел старую песню о возвращении в «большую науку», хотя мы давно решили, что в этом нет смысла. Неужели ты действительно считаешь, что Перри не имел к этому отношения? В тот же вечер ты ушел, хлопнув дверью у меня перед носом. Прежде между нами ничего подобного не происходило. Ты становился все более возбужденным и одержимым. Ты не желал говорить со мной ни о чем другом. Наша сексуальная жизнь практически сошла на нет. Я не собираюсь развивать эту тему, но обыск, который ты произвел в моем столе, я расцениваю как предательство. Разве я давала тебе повод для ревности? Чем больше тебя интересовал Перри, тем глубже ты уходил в себя и тем сильнее отдалялся от меня. Ты стал одержимым, нервным и очень одиноким. У тебя появилась сверхзадача, миссия. Может быть, это стало суррогатом науки, которой ты хотел заниматься. Ты провел исследование, пришел к логическим умозаключениям, получил верное представление о многих вещах, но, увлекшись процессом, ты забыл взять меня с собой, забыл, что мне можно доверять.
Есть еще кое-что, о чем я пыталась сказать тебе прошлой ночью, но ты не заметил за собственными выкриками. Вечером, после того несчастного случая, из всех твоих слов было ясно, что ты ужасно переживаешь, не ты ли первым выпустил веревку. Я понимала, что ты должен противостоять этой мысли, опровергнуть ее, смириться с ней – что угодно. Я думала, мы вернемся к этой теме. Думала, что смогу помочь тебе. Насколько я понимаю, тебе нечего стыдиться. Наоборот, я считаю, в тот день ты вел себя смело и достойно. Но сразу после падения твои сомнения заслонили все остальное. Не допускаешь ли ты, что Перри подарил тебе возможность спрятаться от чувства вины? Ты принялся перетаскивать свое беспокойство в новую ситуацию, бежать от своей тревоги, зажав уши, когда мог бы применить к происходящему всю силу рационального анализа, которым ты так гордишься.
Согласна, я никогда и не предполагала, что Перри абсолютно сумасшедший. В то же время могу себе представить, откуда у него взялось впечатление, что ты его направляешь. Он кое-что понял в тебе. С самого первого дня ты видел в нем оппонента и готовился нанести ему поражение, за что и заплатил – мы заплатили – так дорого. Может быть, если бы ты позволил мне вмешаться, он не дошел бы до такого состояния. Помнишь, как в самом начале – в тот вечер, когда ты ушел, разозлившись на меня, – я предложила позвать его для разговора? Ты недоверчиво взглянул на меня, а я до сих пор абсолютно уверена, что на тот момент Перри еще не знал, что наступит день, когда он будет желать твоей смерти. Вместе мы могли бы столкнуть его с дорожки, на которую он ступил.
