А сделать это было непросто — слишком уж слабы были связи России с этими восточными странами и не было надобности изучать эти языки.
Словолитня тоже отнимала у него время — подобрать арабский и турецкий, а также персидский алфавит составляло определённые трудности, и всё из-за того, что чересчур мало было людей, владеющих этими языками, а наборщики и вовсе не знали арабской вязи.
Много помогал князю Толстой — он обладал обширными знаниями, но и он плохо разбирался в восточных языках, хотя блестяще владел турецким...
Сначала Пётр решил не брать с собой в поход Екатерину, приказал было ей оставаться в Москве, но она сказала одно только слово:
— Как велишь, государь...
Но опустила глаза, и едва лишь показались на них слёзы, как Пётр изменил своё решение:
— Ладно, в Коломну и приедешь.
— Во всех походах я приносила тебе радость, государь, — мягко сказала Екатерина, — авось и на этот раз пригожусь...
Он искоса глянул на неё — нет, должно быть, не знает, что он велел Кантемиру ехать с ним в поход всей семьёй: сам князь, его жена и Мария...
«Да и пусть знает, — беспечно сказал сам себе Пётр, — известно же ей, что она законная жена, что Мария всего лишь очередная метресса, а Катерина никогда не обращала внимания на мои проделки и ни словом не упрекала».
— Буде пройдёт поход успешно, — заметил он ей однажды за завтраком, всё ещё проходившим дома, на столовой половине царского дворца, — короную тебя, будешь императрицей...
— Твоя воля, государь, — встала и низко поклонилась Екатерина, — а я из твоей воли никогда не выходила и никогда не выйду...
— Ладно, — смутился Пётр, — так и будет.
А сам думал: как жаль, что эта раздобревшая женщина стала такой грузной, что нет в ней больше жилки той живости и страсти, которая всю жизнь пленяла его, жаль, что не станет императрицей эта тоненькая, изящная, образованная и прелестная княжна — вот это действительно была бы йастоящая императрица, всем взяла — и родом, и лицом, и станом, и страстью...
И Мария собиралась в поход вместе с отцом и мачехой, думала — что может ей пригодиться там, в далёкой стране, в которую тащил её теперь её кумир, её идол, что надо брать, а что за ненужностью оставить дома.
Не слишком много нарядов собрала — решила, что постарается как можно меньше бывать на людях, а только ждать и ждать к себе Петра. Да и о беременности сообщит уже тогда, когда скрывать это будет невозможно.
Даже от Анастасии таилась — мачеха давно приглядывалась к ней, и Мария понимала почему, но всегда напускала на себя беспечный, легкомысленный вид, чтобы и тени подозрения не закралось в сердце теперь уже опытной мачехи...
В Коломну Мария приехала одной из первых.
Пётр оставил кареты со своими вельможами далеко позади, первым примчался к месту сбора войск и испортил торжественный церемониал встречи царя: приготовились коломенцы и пушечные залпы произвести, и благодарственный молебен отслужить в честь того, что великий царь всея Руси посетил их город, и парадные обеды были заказаны на двести, а то и на триста персон: хоть городишко Коломна и был невелик, отстоял всего-то в ста вёрстах от Москвы, а жили и здесь родовитые бояре, сроду не видевшие царя.
Но Пётр выскочил из простецкого возка, крытого рогожей, промчался по пыльным и затхлым улочкам, далеко опережая своих денщиков и особо приближённых, и сразу вышел на берег реки, где уже собралось несметное количество судов и судёнышек, сготовленных в спуск по Волге.
Ни тебе молебна, ни тебе парадных обедов, ни тебе медлительных представлений государю...
На берегах Москва-реки небывалое для городишка столпотворение — всё, что хотело сплавиться по Волге вниз, пришло сюда.
И первым делом побежал Пётр осматривать, что припасено для большого Персидского похода, всё ли сделано так, как он приказал.
Длинные ноги Петра вышагивали так быстро, что не успевали за ним ни преображенцы, окружившие даря невиданной охраной, ни его министры, которым он наказал быть поблизости.
Солдаты, матросы, придворные, отвечавшие за спуск кораблей, офицеры кучились на берегу стройными тесными рядами.
Пётр подбежал, наскоро поздоровался с намеченными для похода:
— Здорово, ребятушки!
И в ответ грянуло громогласное «ура» и «виват» царскому величеству.
Затрещали пушки, дымки от разрывов заполонили всё чистое весеннее небо, приближённые Петра позакрывали уши — очень уж силён был гром пушек.
Пётр улыбался, весело вертел головой. Тут, в окружении войск, у него как будто и голова стала трястись меньше, и улыбка красила его круглое лицо с серой щёточкой усов над плотоядной верхней губой.
Царь принялся осматривать своё войско. Солдаты, матросы — все были принаряжены: парадная форма, хоть и скромная по цветам, резко выделяла все строи, а осанистые фигуры, ровные, в линеечку, шеренги и вовсе веселили царя.
А вот струги — суда, прибывшие в Коломну, — его разочаровали: слишком много было плоскодонок, при сильном морском ветре да морской волне сразу перевернутся.
Жаль, не распорядился закрепить и строить больше килевых судов, но сразу вернулась мысль: в Астрахани, где распоряжается деятельный молодой губернатор Артемий Волынский, должны ждать царя суда морские, специально выстроенные к его прибытию...
Хочешь не хочешь, а пришлось выстоять длиннейшую литургию, затеянную коломенскими священниками, креститься и молить удачи в затеянном деле.
И только вечером, когда угомонилось всё, пробрался Пётр к Марии, дожидавшейся его в резиденции, отведённой для княжеской семьи.
И снова нежно и страстно обнимала своего любимого Мария и шептала ему слова, которые он никогда не слышал от всех своих многочисленных метресок и самой Екатерины, и он был счастлив, рассказывая ей, каков флот и как поведёт он его в море Каспийское, в котором до сего не бывал.
Доехала наконец до Коломны и сама царица — чересчур широк и многочислен стал штат её двора, слишком долго пришлось собираться, и Пётр даже попенял ей, что долго ехала.
Но и тут Екатерина не стала оправдываться:
— Твоя правда, государь, огрузнела я теперь, обросла челядью. Скажи — всех разгоню...
— Да будет тебе, — одёрнул её Пётр. — А плыть станешь на моём флагманском корабле, тебе отделяю половину всех кают, разместишь девок да фрейлин и сама небось не соскучишься, как поплывут за бортом земли наши российские. Здесь ещё не бывал я со времён Азовского похода, а уж это с лишком двадцать лет. Да и по берегам надобно поглядеть, как народ живёт, в каждом городе большом побывать, так что плаванье будет долгим, но уютным, спокойным...
Мария вместе с отцом и мачехой погрузились на быстроходное и лёгкое судно, снабжённое восемнадцатью парами гребцов и оснащённое парусами.
