— Ваше величество, она служила верой и правдой императрице. Вы, по всей вероятности, захотите её отправить на заслуженный отдых, чтобы окружающие знали, что верность награждается всегда. Это великолепный пример.
— Что ты предлагаешь?
— Ей вполне хватило бы сторублёвой пенсии в месяц на достойное житьё, деревушку на прокормление.
— Куда она и должна немедленно отправиться.
— Ваше величество, Марья Саввишна никогда не настраивала покойную императрицу против вас, никогда не мешалась ни в какие интриги, хотя имела к тому множество возможностей. Она всегда была сторонницей мира в семье и особенно горько оплакивала отделение великого князя Александра Павловича от родителей.
— Ты хочешь сказать, в её высылке нет смысла, не так ли? Где же она ещё может жить?
— Я не в праве распоряжаться такими вопросами, ваше величество, но в Петербурге есть бывший дом банкира Сутерланда. Марью Саввишну можно было бы в один день туда перевести, а в Рязанской губернии ей вполне бы хватило четырёх с половиной тысяч десятин.
— Будь по-твоему, но я не хочу, чтобы она являлась мне на глаза. А теперь займёмся родственниками, которыми столь щедро наградила законного сына покойная императрица. Первый, конечно, Алексей Григорьевич Бобринский, в прошлом князь Сицкий, как кажется, его назвала сановная родительница до награждения селом Бобрики.
— Вы всегда благоволили графу, ваше величество.
— Я действительно никогда не имел ничего против этого шелопая. К тому же, насколько понимаю, он доставлял императрице одни неприятности. Кто-то рассказывал, что, отправившись с товарищами в образовательную поездку по странам европейским, мой названный братец так там набедокурил, что сопровождавший его полковник отказался от исполнения своих обязанностей.
— Совершенно верно, ваше величество, — полковник Бушуев. Полковник во всех письмах жаловался на беспечность и нерадение графа, на отсутствие в нём любезности, но и честолюбия. Госпожа де Рибас много раз повторяла, что это вертопрах и повеса, единственное занятие которого тратить без счёту деньги.
— Превосходная характеристика! Престол его не интересовал никогда?
— О, нет, ваше величество. Только не престол! Когда граф в 1788 году вернулся из заграничного путешествия, императрица вообще не разрешила ему въезд в Петербург, уволила в отставку и предписала житьё в Ревеле.
— Он жаловался на свою судьбу?
— Напротив. Был в совершеннейшем восторге от той свободы, которую ему давало пребывание в Ревеле. Там же он нашёл и свою супругу — дочь ревельского коменданта барона Унгерн-Штернберга.
— Императрица дала своё согласие?
— Императрице это было, насколько я понимаю, совершенно безразлично. Сопротивлялись, и достаточно долго, родители невесты.
— С какой такой стати? Из-за своего баронского титула?
— Нет, ваше величество, родители боялись поступить неугодно императрице. Ходил слух, что покойная монархиня собиралась женить графа на одной из немецких принцесс.
— И это соответствовало действительности?
— Ни в коей мере. Как только в январе 1796-го состоялась свадьба, императрица пригласила молодых в Петербург и очень обласкала невестку, которая отличается умом, весёлым характером и простотой в обычаях. Матушка ваша изволила даже пошутить, что её невестка по-настоящему отважная женщина, раз рискнула стать женой человека с таким кондуитом.
— Почему молодая графиня не получила никакой придворной должности?
— И она, и граф равно отказались от подобной чести.
— Превосходно! Зато я возвёл братца в графское достоинство, пожаловал в генерал-майоры. А теперь, записывай, Трощинский: быть Алексею Григорьевичу ещё и управляющим Петербургским Воспитательным домом. Послужит сколько захочет. Не захочет его воля, всякое его решение акцептирую заранее.
— Ваше величество, как насчёт Завадовского воля ваша будет?
— А, любимец твой. Что он у нас сегодня — при каком деле?
— Управляет, ваше величество, Дворянским и Государственным заёмным банками. Отлично с обязанностями своими справляется.
— Что ж, давай возведём его в графское достоинство.
— Но, ваше величество, Пётр Васильевич имеет это достоинство.
— Думаешь, не знаю? Только ведь Римской империи, а у меня получит Российской и ещё Андреевскую ленту. Доволен?
— Граф сам выскажет вам, ваше величество, свою благодарность и верноподданнические чувства. Вот только насчёт работы...
— Должностей, значит. Что ж, быть ему директором банков. Дальше посмотрим. Может быть, стоит ему женскими учебными заведениями заведовать или медицинской частью? Без дела не будет. Почтительность всегда оказывал мне надлежащую. А теперь черёд другого фаворита покойной.
— Кого вы имеете в виду, ваше величество?
— Семёна Гавриловича Зорича. Удивился?
— На всё ваша воля, ваше императорское величество.
— Так вот поплатился Зорич, насколько помню, за то, что Потёмкину сказал разные нелестные о нём слова. Однако в жизни себя показал наш серб куда лучше светлейшего. В заграничном вояже не задержался. По возвращении в Шклов свой вернулся и организовал там...
— Шкловское благородное училище, сиречь Кадетский корпус.
— Покойная императрица к нему в Шклов не раз заезжала, за корпус кадетский хвалила — сама мне рассказывала, а потом разгневалась.
— Подозрений там было множество по денежной части, ваше величество.
— Её дело. А ты запиши: быть Зоричу шефом Изюмского полка. Я ему верю и наветов никаких знать не желаю.
— Вы просили, ваше величество, напомнить вам о де Рибасе. Прикажете отстранить от должностей? Нынче командует он Черноморским гребным флотом.
— Быть Иосифу Михайловичу генерал-кригс-комиссаром, и пусть благодарит за то супругу свою. Ты что о нём сказать можешь?
— При всей своей фанаберии — человек отличных способностей и понятий в делах. Ночи напролёт над проектами всяческими проводит — изобретениями по части механики и даже представил проект моста через Неву.
— Забавно. Пусть мне мысли свои представит в удобное время. А теперь о Москве подумать надобно. Главнокомандующим там хочу видеть князя Долгорукова Юрия Владимировича. О службе его можешь мне сразу рассказать. Знаю, не ладил он ни с императрицей, ни с Платоном Зубовым. Так в чём там дело было?
— Список послужной у князя длинный. В Семилетней войне в чине капитана себя отлично показал, в битве при Гросс-Егерсдорфе в голову ранен был. Получил в командование Петербургский полк.
— С чего бы? Кто помог?
— Граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский перед императрицей ходатайствовал, потому и был произведён в генерал-майоры и одновременно майоры Преображенского полка. Граф же его в Черногорию отправил, с объявившимся там самозванцем бороться. Вояка князь отличный, а с делами дипломатическими у него полный конфуз вышел. И дела не сделал, и еле ноги унёс.
