– Угу, – кивнул тот, смерив Риту взглядом. – Понятно. Вот что, ты проходи!
Не обращая внимания на возражения, он втянул Риту в прихожую и почему-то быстро захлопнул дверь в комнату.
– Что у тебя там? – подняла брови она. – Виктор от меня прячется?
– Это потом, – отмахнулся Левка. – Пошли.
Он затащил Риту на кухню, усадил за стол и щедро плеснул в стакан виски. Затем вложил стакан ей в руки и приказал:
– А ну-ка выпей! Давай-давай!
Рита раздраженно фыркнула, но все же поднесла стакан к губам и осушила залпом. Опьянения она не почувствовала. Просто как будто тяжесть, все это время сдавливавшая ей грудь, чуть отодвинулась, и паника, гнавшая ее вперед не разбирая дороги, немного отступила. Дышать стало легче, и ледяные пальцы немного потеплели.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Левка, оглядывая ее. – А теперь рассказывай!
Левка был своим. Старым другом, единственным другом, наверное, самым близким человеком в ее нелепой жизни. С Левкой было не страшно, перед Левкой было не стыдно показать свою слабость, глупость, смятение и растерянность. Бутылка постепенно пустела, пепельница наполнялась окурками, а Ритина история подходила к концу. Ей удалось не зарыдать, не забиться в яростных конвульсиях от боли и бессилия и рассказать обо всем случившемся почти спокойно. Но Левку ее ровный хрипловатый голос обмануть, конечно, не мог.
– Ясно, – кивнул он наконец.
И Рита была благодарна ему за то, что не спросил, как ее угораздило за все пять лет семейной жизни не сделать заначки на черный день, не завести отдельный счет в банке, не получить американское гражданство, чтобы в определенный момент не оказаться оторванной от родного сына. Левка знал ее полжизни и прекрасно понимал, что безалаберность Риты в бытовых вопросах практически равнялась ее проницательности, сообразительности и изворотливости в критических ситуациях. Понимал и был достаточно тактичен, чтобы не мучить ее лишний раз бессмысленными расспросами и запоздалыми советами.
– И теперь ты собираешься лететь в Штаты и брать вашу виллу приступом? – уточнил он, с сомнением вскидывая бровь.
– А что ты мне предлагаешь? – взвилась Рита. – Отступить? Сдаться? Смириться с тем, что он отобрал у меня ребенка?
Левка не отвечал, но по лицу его, по напрягшимся скулам и скорбно поджавшимся губам Рита поняла, что именно этот вариант тот считал наиболее вероятным. Разумеется, Левке, как и ей, не раз доводилось слышать о подобных историях. Только в прошлом году они обсуждали громкий развод актрисы Мухиной – Левка делал грим для спектакля, в котором она была задействована, и, конечно, знал всю историю из первых рук. Театральная дива, выскочившая в свое время за француза, после развода с мужем практически лишилась всех прав на двоих их общих детей, которых французские власти отказывались выдать матери – гражданке другой страны, а мстительный бывший супруг таким положением вещей был весьма доволен. Мухина, отчаявшись побороть проклятую бюрократию, в самый разгар спектаклей запила, и Левка сильно ругался каждый раз перед спектаклем, стараясь облагородить гримом ее похмельную физиономию.
Разумеется, Левка не стал напоминать ей эту историю. Но Рита и сама слишком хорошо ее помнила, чтобы не провести неутешительные аналогии. Она стиснула лоб руками, спрятала лицо в ладонях и не смогла удержаться от низкого горестного плача
– Ну, подожди, – мягко начал Левка. – Подожди… Ты пойми, лететь туда тебе сейчас совершенно незачем.
– Там мой сын! – резко выкрикнула Рита.
– Я понимаю. Но ты сама подумай, ты явишься туда, начнешь качать права, Борис вызовет полицию… Ну, не станешь же ты одна драться с его охраной и американскими копами. А эпизод этот только сыграет против тебя, если дело дойдет до суда. Тебе нужно успокоиться, оглядеться, отоспаться, в конце концов.
– Где? Где мне отоспаться? – нервно рассмеявшись, спросила Рита. – Я теперь опять бездомная!
– А моя квартира тебя уже не устраивает? – с легкой обидой в голосе осведомился Беликов. – Ей, конечно, далеко до твоих бывших апартаментов. Зато отсюда тебя уж точно никто не выставит. Серьезно, Гретхен, оставайся здесь сколько будет нужно. Мы вместе прикинем, на что ты можешь рассчитывать. Найдем тебе адвоката, устроим на работу, если будет нужно. В конце концов, самостоятельная работающая женщина со стабильной зарплатой и счетом в банке будет смотреться в суде несколько убедительней, чем домохозяйка с сомнительным моральным обликом, м-м? В конце концов, может быть, объявится твой солдат удачи, и вы с ним вместе разработаете план по захвату твоей бывшей виллы. Для него забацать такую операцию, должно быть, – раз плюнуть, верно?
– Он не объявится, – глухо отозвалась Рита, качая головой. – Он, понимаешь ли, решил благородно отойти в сторону и не мешать моему семейному счастью. Очень своевременно. А я даже не могу с ним связаться и объяснить, что мое семейное счастье лопнуло как мыльный пузырь. Он ведь каждый раз звонит мне с каких-то гребаных засекреченных, неопределяющихся номеров.
Левка хмыкнул сочувственно и тут же, подбавив в голос еще оптимизма, объявил:
– Ну и ладно. Значит, обойдемся без штурма семейного гнезда. В конце концов, я пацифист.
Он поднялся из-за стола, вытряс в мусорное ведро переполнившуюся пепельницу и, проходя мимо Риты, словно невзначай, притянул к себе ее голову и быстро поцеловал в макушку.
– Все будет хорошо, Гретхен. Все обязательно будет хорошо.
– Господи, Левка, – выдохнула она. – Тебе-то зачем все это нужно? Почему ты вечно со мной возишься, а?
– Ну-ну, не провоцируй меня на лживые признания, – отшутился тот. – Просто ты мне чуть менее отвратительна, чем весь остальной мир. Ну, почти весь.
В эту минуту дверь на кухню, все это время остававшаяся плотно прикрытой, скрипнула. Рита обернулась и оторопело уставилась на вплывшее в помещение существо. На секунду ей показалось, что она все-таки перебрала виски и теперь ей мерещится, что одна из гипсовых статуй Левкиной бабки ожила и принялась шататься по квартире.
Появившийся в кухне парень чем-то напомнил Рите того порочного ангела, который несколько лет назад обчистил ее в ночном клубе. Тот же томный затуманенный взгляд, невинно-развратная медленная улыбка на губах, танцующие движения стройного тела. Вот только с тех пор минуло уже семь лет, тот парень должен бы быть теперь значительно старше. А этот беломраморный божок с обнаженным торсом, темными впадинами под ключицами, безупречной атласной кожей, гладко обтягивавшей узкие ребра, в разношенных пижамных штанах, едва цеплявшихся за выступающие бедренные косточки, ослеплял своей юностью.
– Лева, ну что тут у тебя, – капризным тенорком пропело существо, вламываясь в кухню. – Бросил меня, закрылся тут. Мне скучно!
Юноша перевел томный взгляд на Риту, тут же вскинул идеальные ровные брови и, растянув по-девичьи пухлые губы в несколько надменной улыбке, бархатно прошептал:
