– Не такие уж и огромные. Лично я свои тратил всего за пару дней!
– Так это ты у нас такой шикарный парень. А другие люди за эти пятьдесят тысяч по два месяца вкалывают. Да у тебя рабочие в отделе столько не зарабатывают!
– Положим, некоторые зарабатывают.
– Но не все же!
– Не все!
– А ты каждый месяц хапал. И я тоже. Рано или поздно это должны были заметить!
– И чего? Из-за бабок Ленку, что ли, убили?
– А по-твоему, ее этот ревнивый дурак Гоша зарезал?
– Он мог. Ленка вечно ему рога наставляла!
– Она всегда действовала осторожно. Домой к себе любовников не водила. И даже если Гоша за ней бы и заехал среди ночи, то Ленка всегда могла сказать, что у меня ночевала. И звонок она ему контрольный делала. Гоша после десяти трубку не брал. Но звонок же ему все равно проходил! А на следующий день Леночка, накувыркавшись где-то в другом месте и трогательно краснея от негодования, еще ему и выговаривала, какой он плохой и как мало внимания ей уделяет. Нет, с Гошей у Ленки все было плотно продумано. Тут что-то другое…
– Что?
– И, сколько я ни думаю, ничего, кроме того самого, мне на ум не идет.
– Так что же это? – занервничал Владик. – Выходит, и нас с тобой тоже могут? Того… Порезать?
– Ну! О чем я тебе и говорю!
– Так это же… Того… Сваливать надо!
– Погоди! Во-первых, куда сваливать? Во-вторых, может быть, и не надо. Сначала нужно выяснить, кто именно пришил Ленку.
– Как это?
– Ленка вечно мужикам головы кружила. Думаю, что если это не Гоги, то кто-то другой тоже вполне мог ее из ревности прирезать.
– Ты ее приятельница, ты и выясняй! – быстро отказался Владик. – Это ваши женские штучки. Я этих ваших делов не знаю!
– Делов! – передразнила его Римма. – Не знает он! А что ты вообще знаешь?
– Слушай, чего ты на меня взъелась? Я виноват, что ли, что Ленку застукали?
Владик сказал это и осекся. А Римма ахнула:
– Как? Как застукали?! Говори, идиот!
– Никак. Забудь. Еще обзывается! Я ничего тебе не говорил!
– Как это забудь?! Как – забудь?! Ленку убили! А теперь выясняется, что раньше ее еще и застукали! Как я могу об этом забыть?!
Голос Риммы вибрировал в опасных децибелах. Того и гляди, у красотки могла начаться истерика. И Владик тоже это понял.
– Ну ладно, – буркнул он. – Притухни! Может, ничего страшного еще в этом и не было.
– Нет уж! Ты мне все расскажешь!
– Да нечего там рассказывать, – нехотя отозвался Владик. – На проходной вместо прикормленной бабы Нюши сидела другая какая-то тетка. А Ленка возьми да и сунься к ней.
– И что? – помертвела Римма.
– Ну что! Дура твоя Ленка! А еще самой умной из всех нас себя считала. А я ей говорил, не лезь к чужой бабе.
– А она?
– Стала она меня слушать! Отстань, говорит, чмо. Деньги всем нужны! Баба Нюша брала, и эта возьмет.
– А та не взяла?
– Не-а. Наверное, побоялась. Она ведь первый день всего, как на вахту заступила. Небось подумала, что это проверка от начальства. Ну и решила свое служебное рвение показать.
– И что? Настучала?
– В кабинет к Пахомычу помчалась.
Теперь Римма была того же цвета, что и ее голубенький плащик.
– Когда? – судорожно прохрипела она. – Когда это случилось?
– Ну… Вчера.
– А сегодня утром Ленку уже нашли мертвой! Ты хоть представляешь, идиот, чем это пахнет?!
– А чем?
– Нам тоже можно готовиться!
– К чему?
– К переезду.
– Куда?
– На казенную квартиру, умник! Это если повезет.
– Погоди, я чего-то не догоняю. Если повезет? А если нет?
– Тогда нам готовиться уже не надо. За нас другие будут готовиться. Родственники там, друзья, близкие. Кутью сварят, тапочки белые, музыка… Все как полагается.
– Ты это на что намекаешь? Что нас могут… Как Ленку? Завалить?
– Ты не знаешь, Пахомыч ее к себе потом вызывал? Могла она нас с тобой ему сдать?
– Не знаю. Вроде бы никто Ленку не вызывал. Но она же сразу свалила. Типа, свидание у нее. Умел же человек устраиваться! То морду себе перелицовывает, то на Канарах отдыхает. Другие за нее вкалывают, а она только бабки считает.
– Другие – это ты, что ли? – с насмешкой произнесла Римма. – Ты не забывай, что Ленке тоже крутиться приходилось. Перед Гогой и остальными она ведь изображала, что ни копейки с этого бизнеса не имеет. Что живет исключительно на Гогины милости и его спонсорские пожертвования. Пахомыч тоже знать не знал, сколько Ленка левого товара принимает и на сторону его сплавляет. Ты так сумеешь? Пахомыч нашей Ленке доверял больше, чем самому себе.
– Но когда та баба с проходной к Пахомычу побежала, то у него подозрения насчет ее честности должны были зародиться.
– Подозрения – это еще не уверенность, – отрезала Римма. – Ты вот что! Раз такое дело, мы свои обороты попридержим.
– Как это? А деньги?
– Поживешь пару месяцев на зарплату! Не помрешь!
– С ума сошла! Да у меня и двадцатки не выйдет. Я же алименты плачу на ребенка. Шесть тысяч! Каждый месяц!
– Не разорись смотри! – фыркнула Римма. – Шесть тысяч он платит. От сотни тысяч, что ты иной месяц имел, это не очень густо, тебе не кажется?
– Не твое дело!
– Верно, не мое, – внезапно успокоившись, произнесла Римма. Настроение у нее стало стремительно поправляться. – Но если Ленка про нас с тобой Пахомычу рассказать ничего не успела, то не все еще потеряно. Есть шанс остаться на свободе и чистенькими. Все не так уж и плохо!
– Ты это о чем?
– Вовремя все-таки наша Ленка умерла! – почти радостно заключила Римма. – Ведь если бы она осталась жива, то сдала бы нас. Может, не сразу, но если бы Пахомыч и его ребята за нее всерьез взялись, точно бы раскололась. И догадываешься, что после этого было бы с нами? Со мной, с тобой? С нашей жизнью?
– Догадываюсь, – тоскливо произнес парень.
– Вот! Вот и получается, что Ленка умерла очень даже кстати! Спасибо ей за это огромное!
И Римма, звучно расхохотавшись, громко крикнула:
– Эй, тащите сюда пожрать и еще выпить! Мы с приятелем сегодня гуляем!
– Я не хочу тут! – закапризничал Владик. – Тут гадко! И пахнет горелым маслом. Наверное, они его не меняли сто лет. Есть пищу, приготовленную на этом масле, это значит гробить себя канцерогенами.
