– А как вы думали! Это ведь вы ворвались ко мне домой, перевернули все вверх дном и избили меня так, что я оказалась в больнице?! Вы, да?! Я узнала вас по голосу!
Коротышка покачал головой и мерзко ухмыльнулся:
– Какая хорошая память у тебя, деточка. Но я имел в виду, что сейчас мы бы хотели проверить, что вы уже успели узнать, а что еще нет.
– И зачем вам это?
– Если спрашиваю, значит, надо!
И пистолет красноречиво качнулся, лишний раз напоминая подругам, кто тут хозяин положения.
– Так что вам лучше отвечать на наши вопросы быстро и без комментариев. Тогда останетесь в живых. Возможно.
Это было ужасно. Надо же так глупо влипнуть! Честное слово, лучше бы уж сюда пожаловал дружок Милы. По крайней мере, он бы взял бумаги, забрал бы с собой Милу, а вот подруги ему были точно без надобности. Пошли бы себе спокойно домой с чувством, что их обманули и ограбили, отняв игрушку, которой они даже не успели поиграть. Но это были бы и все неприятности за проявленное любопытство.
А тут дело пахло жареным. Пистолет в руках у этого типа нервировал не одну только Вику, лично успевшую узнать, чего можно ждать от этих людей. Мариша старалась не показывать виду, но у нее тоже были самые мрачные мысли о собственном будущем и о будущем других девушек.
– Это вы напали на Вику, ворвавшись к ней домой?
– Напали? Ворвались? Нет, мы пришли к ней с дружеским визитом.
– И помяли ей ребра!
– Она проявила несговорчивость. Вот и пришлось ее немножко поучить.
– А навела вас на Вику, конечно, Варвара Сергеевна?
– Она любезно оповестила нас о появлении в деле еще одной родственницы. Вот и все.
Мариша молчала и думала.
– Это же вы убили Варвару Сергеевну? – спросила она у мужчины.
К ее удивлению, тот легко пошел на контакт.
– Убили? – язвительно переспросил он. – Разве вы не знаете? Варвару Сергеевну убил грузовик, когда она переходила улицу, не глядя по сторонам.
– Так же, как и мою бабушку!
– И Льва Илларионовича!
– Очень странные совпадения.
А Мариша заключила:
– Нечего заливать! Всех этих людей убили! И убили их вы или ваши люди.
– Вы забываете про маленького дурачка Ваню, – противно ухмыльнулся тип с пистолетом. – Про славного домашнего мальчика, которого злая судьба занесла на кладбище. И настигла там в виде карающего крыла ангела.
– Вы и про памятник с отломанным крылом знаете! – воскликнула Вика. – Это вы убили Ваню!
– Минутку! – внезапно осадил ее коротышка. – Конечно, мне плевать, что вы там себе придумаете про нас. Это ничего не изменит. Но я всегда считал, что справедливость прежде всего. Поэтому я вам говорю: нет, мы не убивали ни Ваню, ни его уважаемую маму. Они честно сотрудничали с нами. И не их вина, что им не удалось найти этих бумаг.
– А моего дедушку?
– Вот тут, да, – кивнул головой тип с пистолетом. – С вашим дедушкой – это наша работа. Но он знал, чем рискует. И знал, что наказание за его хобби – это смерть.
– Хобби? Что же это за хобби такое?
– Страсть копаться в чужом грязном белье, записывать все жареные факты на бумаге, а потом пытаться эти записи опубликовать через одного издателя!
– Что?!
– Хорошо еще, что издатель оказался человеком феноменально болтливым. И не успел ваш дедушка явиться к нему со своим, мягко говоря, некрасивым предложением, как полгорода узнало об этом. Разумеется, узнали и мы. В нашей организации всегда свято чтили чужие тайны. И публиковать их просто так, без всякой пользы, – нет, мы не могли этого допустить!
– Врете вы все! – закричала Вика. – Просто сейчас вы еще можете влиять на всех этих людей, на которых мой дедушка собирал свое досье. Небось вы их шантажируете, заставляя плясать под вашу дудку. А если бы все их тайны оказались опубликованными, вы бы потеряли всякое влияние на них!
– Какая умная девочка! – восхитился один из мужчин. – Верно догадалась. Но дело не только в этом. Все эти люди, на которых твой дедушка собирал досье, они когда-то доверились нам, нашей организации. Пообещали сотрудничать с нами и активно сотрудничали. А мы, в свою очередь, должны были позаботиться о том, чтобы никогда и никто не смог бы причинить им вреда!
– Какие вы благородные! А за что вы убили мою бабушку? Она ведь была невиновна!
– Не так уж и невиновна. Ты, девочка, просто плохо знала свою бабушку.
– Я знала ее отлично!
– В самом деле? И что же ты знала? Кем была твоя бабушка? Чем она занималась? Кого любила? От кого родила своего единственного ребенка?
Вика молчала. Крыть ей было нечем. Да, про собственную бабушку и про ее настоящую жизнь внучка, оказывается, знала до смешного мало.
– И чем же? – пробормотала Вика. – Чем занималась моя бабушка?
– Если бы ты постаралась разузнать про нее побольше, то была бы очень удивлена.
– С чего бы это?
– Начать стоит с того, что при крещении твоя бабушка получила совсем другое имя, совсем. Сказать, как ее звали?
– Да.
– А звали ее Софья Михайловна Барышева. И была она из семьи богатых немцев, имеющих поместье на Волге и там же проживающих еще со времен Екатерины Великой. Ко времени Великой Октябрьской революции их семье принадлежало несколько пароходов, которые занимались грузовыми перевозками по рекам и каналам России. И приносили они Барышевым, прости за каламбур, неплохой барыш.
– Моя бабушка? Была дворянка? Да еще и немка? А почему она никогда мне об этом не рассказывала?
– Минутку терпения, – хмыкнул коротышка. – Дойдем и до этого.
И он продолжил:
– Каким-то образом матери вашей уважаемой бабушки после революции единственной из всей семьи удалось избежать смерти и ссылки. Почему так произошло, я сказать точно не могу. Но подозреваю, что тут не обошлось без некоторого заступничества сверху.
– Что за заступничество?
– Все женщины в семье Барышевых обладали, помимо красоты, еще одним удивительным и очень полезным им свойством. Ни один мужчина, на которого они обращали свой благосклонный взор, не мог устоять перед ними, – пояснил коротышка. – Правда это или вымысел, я поручиться не могу. Но так или иначе, ваша прабабушка, будучи дворянских кровей, во время революции избежала смерти и, сменив фамилию, осталась жить на Волге вместе с маленькой дочкой, воспитывая ту на свой лад, но тщательно скрывая ее происхождение от всех.
– Мою бабушку?
– Да. Для всех твоя бабушка была обычным ребенком. Конечно, она не слишком активно участвовала в общественной жизни школы и пионерской организации, но это ей прощали, так как девочкой она была слабенькой и часто болела. Ее пассивность списывали на болезненность. В то время как девочке просто было глубоко чуждо все советское.
