— Это правда?
— Да. Я всегда помогал тебе, когда мы играли в квадрат, так что ты выигрывала. А если начинал выигрывать кто-то другой, то я ему мешал. И не говори, что ты не замечала.
— Не замечала.
— Оказывается, ты гораздо менее внимательна, чем я думал. Да, ты мне нравилась. Все эти годы, пока мы учились в школе. А потом ты стала встречаться с Бимером. Разбила мне сердце.
Потрясающая новость, но я все еще никак не могу смириться с тем, что в записке не было моего имени.
— Клянусь, Аннелиза его видела.
— Аннелиза славная девчонка, но своих мозгов у нее нет. Наверное, это Дарси велела ей сказать, что там было твое имя. Или сделала так, что Аннелиза в самом деле в это поверила. Кстати, как она? Уже родила?
— Нет. Но скоро должна.
— Она собирается приехать на свадьбу?
— Если не будет в больнице. Приедут все, кроме тебя.
— И тебя! Запомни насчет селезенки.
— Да. Ужасно. — Я улыбаюсь. — Так ты уверен, что моего имени там не было?
И что я так зациклилась на том, что случилось двадцать лет назад? Глупо, но мне это кажется очень важным!
— Абсолютно. Аб-со-лют-но.
— Дьявол... Вот стерва!
Он смеется:
— Я и понятия не имел, что за мной охотятся. Думал, что вся эта суета — вокруг Дуга Джексона.
— Охотились и правда не за тобой, а за Дутом Джексоном, — говорю я. — В том-то все и дело! Я была единственной, кому нравился ты. Она просто стала мне подражать.
Снова замечаю, как по-детски звучит все, что имеет отношение к моим чувствам.
— Ну, ты не много потеряла. Свидание со мной во многом предполагало совместное поедание кексов. Не очень- то будоражит воображение! А в квадрате я по-прежнему тебе помогал.
— Может быть, Декс тоже начнет мне помогать, если мы все решим поиграть в квадрат! Это будет просто... — Не могу подобрать нужное слово. Чувствую, что уже пьяна.
— Ловко? Здорово? Отлично? — подсказывает Итон.
Киваю:
— Все это, вместе взятое.
— Ну как, полегчало? — спрашивает он.
Он так старается. Благодаря его усилиям и пиву я чувствую себя почти что исцеленной, по крайней мере на время. Осознаю, что я в тысячах миль от Декса. Декстер, который мог поставить галочку напротив моего имени, выбрал Дарси.
— Да. Уже лучше.
— Тогда давай повторим все сначала. Мы пришли к выводу, что я никогда не предпочитал Дарси тебе. И что она не прошла в Нотр-Дам.
— Но у нее есть Декс.
— Забудь о нем. Он тебя не стоит, — говорит Итон и разглядывает меню, написанное на грифельной доске у нас за спиной. — Давай-ка закажем рыбу с жареной картошкой.
Мы едим рыбу, картошку фри, мятый горошек, который похож на детское пюре. Вкусно! Заказываем еще пару пива. Я намекаю, что хочу погулять и увидеть что-нибудь специфически английское. Он ведет меня в Кенсингтонский парк и показывает дворец, где жила принцесса Диана.
— Видишь эти ворота? Когда она погибла, тут лежали целые горы цветов и писем. Помнишь фотографии?
— Да. Это здесь?
Мы были вместе с Дарси и Дексом, когда узнали, что Диана разбилась. Сидели в «Толкхаусе», когда пришел какой-то парень и сказал: «Слышали? Диана погибла в автокатастрофе!» И потому что он не умолкая говорил об одной лишь Диане, мы с Дарси хором спросили, о ком идет речь. Парень пояснил: «Принцесса Диана». Он сообщил, что несчастье случилось в Париже, когда она на скорости влетела в туннель, спасаясь от папарацци. Дарси начала реветь, как только это услышала. Едва ли не впервые она плакала не для того, чтобы привлечь к себе внимание. Это были искренние слезы. Она действительно была в ужасе. Точнее, мы обе. Че-рез несколько дней мы смотрели по телевизору похороны Дианы, специально проснувшись в четыре утра, чтобы ничего не пропустить, точно так же, как наблюдали за церемонией ее бракосочетания с принцем Чарльзом шестнадцатью годами раньше.
Мы с Итоном бредем через Кенсингтонский парк — под мелким дождем, без зонта. Я не боюсь промокнуть. Плевать, что волосы пойдут кудряшками. Минуем дворец и огибаем маленький пруд в форме круга.
— Как он называется?
— Круглый, — говорит Итон. — Верно подмечено, да?
Проходим мимо открытой эстрады и приближаемся к
памятнику принцу Альберту — огромной бронзовой статуе, восседающей на троне.
— Нравится?
— Ничего.
— Безутешная королева Виктория поставила этот памятник, когда Альберт умер от брюшного тифа.
— Когда?
— В тысяча восемьсот шестьдесят... или семьдесят каком-то году. Красиво?
— Очень.
— Очевидно, они с Альбертом были очень близки.
Да, королева Виктория, должно быть, переживала больше, чем я сейчас. Меня посещает мимолетная мысль, что я предпочла бы увидеть Декса мертвым, чем отдать его Дарси. Так, может быть, это не настоящая любовь, если я желаю ему смерти? Нет уж, пусть будет жив!
Дождь усиливается. Если не считать нескольких японских туристов, которые фотографируются на ступенях памятника, мы здесь одни.
— Возвращаемся? — Итон указывает в противоположном направлении. — Гайд-парк и озеро Серпантин посмотрим в другой раз.
— Конечно.
— Как твоя селезенка? По такой погоде...
— Итон! Мне просто придется быть на свадьбе.
— Да плюнь ты на нее.
— Я подружка невесты.
— Ах да. Я совсем забыл! — Он протирает очки рукавом.
На обратном пути Итон вдруг начинает посмеиваться.
— Что?
— Дарси, — говорит он, качая головой.
— Что такое?
— Вспомнил, как она написала письмо Майклу Джордану и пригласила его на школьный бал.
Я смеюсь:
— Она действительно думала, что он приедет! Все беспокоилась, как бы это поделикатнее сообщить Блэйну.
— А потом Джордан написал ответ. Ну, или кто-то от его имени. Та часть рассказа, в которую я никогда не верил. Не думал, что он ей ответит.
Итон смеется. Не важно, что он говорит; на самом деле Дарси не оставляет его равнодушным, хоть он и отрицает это. Так же, как и меня.
— Он ответил. Она все еще хранит это письмо.
— Ты его видела?
— Да. Помнишь, как она прятала его в нашем шкаф-чике?
— Точно. А все-таки никакого письма из Нотр-Дам не было.
— Пускай. Пускай! Может, ты и прав. Но почему ты не сказал этого двадцать лет назад?
