— Я думала, что вы, ребята, наконец поговорите по существу, — говорит она, хмурясь.
— Я тоже думала, но...
— Но что?
— Он сказал, что любит меня. — Я не собиралась делиться этой подробностью, но чувствую, что должна.
Выражение ее лица слегка меняется.
— Сказал?
— Да.
— Он был пьян?
— Нет! Что ты... — Я смотрю на экран компьютера в надежде, что от Декса пришло письмо по электронной почте. Мы не разговаривали со вчерашнего дня — с тех пор, как он ушел от меня.
Хиллари не проведешь.
— Значит, ты ему тоже призналась в любви?
— Да. Призналась. Потому что так и есть.
Несколько секунд почтительного молчания.
— Хорошо. Значит, вы оба друг друга любите. Что теперь? Когда наконец он разбежится с Дарси?
Я возражаю против столь легковесного обозначения того, что ему предстоит в будущем.
— Отмену свадьбы и разрыв после такой долгой связи трудно назвать «разбеганием».
— Ну, как бы то ни было. Когда он собирается это сделать?
У меня начинает ныть в животе, но я вынуждена сказать, что не знаю. Мне хочется рассказать Хиллари про игральные кости, но я удерживаюсь. Пусть это останется между мной и Дексом. Кроме того, это так труднообъяснимо; она, возможно, только рассердится на меня, что я перекладываю всю ответственность на какие-то кости, вместо того чтобы действовать самой.
Откашливаюсь.
— А Дарси о нем говорила?
— Не то чтобы... Кстати, должна тебе сказать, что я вроде как собираюсь бросить эту замечательную работу. У меня есть хороший повод. — Она ухмыляется.
— И какой?
— Я кое с кем встречаюсь.
— Да ты что! С кем? Я его знаю?
— Нет. Он из Монтайка. Его зовут Джулиан. Рейчел... я не верила в эти байки о двух половинках, пока не встретила его.
— Ну так расскажи все с самого начала, — прошу я. Самая благодарная аудитория для влюбленной женщины — другая влюбленная женщина.
Хиллари рассказывает, что ему тридцать семь, он писатель, холост. Она встретилась с ним на прогулке. Оба в полном одиночестве брели в одну сторону. Он то и дело останавливался, чтобы набрать ракушек, так вышло, что она догнала его, и они познакомились. Потом пошли к нему, и Джулиан угостил ее томатной пастой, моцареллой и салатом из базилика. Помидоры и базилик из его собственного сада плюс свежая моцарелла. Хиллари говорит, что они болтали, не умолкая ни на минуту. Он остроумный, красивый, чуткий.
— Ты виделась с ним потом?
— Конечно. Мы все выходные были вместе. Рейч, мы как будто разом перепрыгнули через все условности. Трудно объяснить... но мы уже сошлись. Лучше его нет.
— И когда я его увижу?
— Он приедет в эти выходные. Тогда и увидишь.
— Не могу дождаться.
Я рада за нее и немного завидую. Подозреваю, что Джулиан не помолвлен. Звонит Лэс и прерывает нашу беседу. Не беру трубку, потому что чувствую, что не в состоянии сейчас с ним общаться. Хиллари тоже, видимо, не хочется покидать кресло и идти к себе проверять входящие. Пусть все дела и все зануды на свете подождут. Мы говорим о любви.
Когда Хиллари уходит, я снова погружаюсь в мысли о Дексе и жду письма или звонка. Когда телефон наконец звонит, я подскакиваю.
Но это всего лишь Дарси, она спрашивает, пойду ли я с ней обедать.
Соглашаюсь. Совершенно не горю желанием ее видеть, но хочу знать, что происходит. Может быть, Декс что-нибудь ей сказал.
Мы встречаемся в ресторане «Неаполь» на первом этаже нашего небоскреба. Там полно народу, и я намекаю, что можно пойти в закусочную напротив. Дарси отказывается, она непременно хочет пиццу, Мы ждем, пока освободится столик, по выражению ее лица я пытаюсь определить, не сообщит ли она мне о разрыве с Дексом. Ничего такого не вижу, разве что волосы у нее еще сильнее выгорели на солнце. Она собирает их в аккуратный «конский хвост». В ушах болтаются аквамариновые серьги.
— У меня что-то с лицом? — спрашивает Дарси, похлопывая себя по щекам. — Я вымазалась?
— Смотрю на твои сережки. Они миленькие. Новые?
— Нет. Декс подарил. Давным-давно.
— Когда? На день рождения?
— Нет... Даже не помню. Просто так.
Я чувствую укол ревности, но говорю себе, что с тех нор многое изменилось.
Дарси спрашивает, как прошли выходные.
— Хорошо, — отвечаю я. Сердце у меня начинает колотиться при одном воспоминании. — Сама знаешь, куча работы... А как у тебя дела?
— Потрясающе. Тебе надо было поехать. Классные вечеринки. Живая музыка в «Толкхаусе». Господи, было гак весело. Вы с Дексом выбрали не те выходные, чтобы засесть за работу.
Вы с Дексом. Вы с Дексом. Вы с Дексом.
— Декс тоже все время был занят? — спрашиваю я, как и положено.
Она округляет глаза.
— А что еще можно от него ожидать? Я выхожу замуж за трудоголика.
— Что он мог поделать, если так сложилось?
И со своими чувствами он тоже ничего не может поделать.
— Да, да, — говорит она. — Но готова поспорить, что он по доброй воле соглашается подменять собой половину своей конторы и потому у него всегда работы по уши. Клянусь, ему это действительно в кайф. Он чувствует себя таким важным.
В ее голосе звучит легкое ехидство. Может быть, это лишь вступление к истории о большом скандале?
— Ты так думаешь?
— Уверена. — Мы движемся к столику. — Кстати, наверное, ты знаешь, что у Хиллари появился парень?
— Да, она мне рассказала. Ты его видела?
— Мельком.
— И как он тебе?
— Ну... не урод. По-моему, чересчур уж с претензиями. Не в моем вкусе. Но в общем, неплох. А чудес не бывает.
— Что ты хочешь сказать? — спрашиваю я, прекрасно понимая, что она имеет в виду: если Хиллари встретит по-настоящему крутого парня — это будет чудо.
— Взгляни на нее. Ей нет дела до собственной внешности. Она даже не похожа на женщину.
— А мне кажется, она довольно мила.
Дарси смотрит на меня так, будто хочет сказать: «Разуй глаза!»
Я вспоминаю мятые брюки и облупившийся лак.
— Если Хиллари не пытается корчить из себя секс-бомбу, то это не значит, что она непривлекательна.
— Ей за тридцать. Пора начать делать макияж. Мода на «все естественное» прошла давным-давно.
— Джулиану так не кажется.
— Ладно-ладно, посмотрим, сколько продлится их роман, — говорит она, окуная тост в масло.
