Но и безотносительно к тому, что на самом деле случилось между Джессикой, Эриком и Джерри, мои понятия о правилах и приличиях изменились.
— Ты уже выбрала, что будешь заказывать? — спрашивает Декс.
Улыбаюсь и говорю, что хочу услышать перечень фирменных блюд.
После ужина Декс спрашивает, не хочу ли я пойти куда-нибудь выпить.
— А ты? — отвечаю я, желая угадать и сделать ему приятное.
— Я первый спросил.
— Я бы лучше пошла домой.
— Отлично. Согласен.
Вечером распогодилось, так что когда мы подходим к моему дому, то можем полюбоваться фейерверками, которые запускают вдали через Ист-Ривер. Огни синие, розовые, золотые — город как будто полностью принадлежит нам. Держимся за руки, смотрим в небо и стоим так, не говоря ни слова, несколько минут, прежде чем заходим в дом и желаем спокойной ночи Хосе, который теперь уже уверен, что Декс — мой возлюбленный.
Идем к себе, раздеваемся и забираемся в постель. Это вовсе не мое воображение — секс раз от разу все лучше. Потом мы не в состоянии ни говорить, ни двигаться — просто засыпаем, сплетясь руками и ногами.
Утром я просыпаюсь с первыми лучами солнца. Слушаю, как Декс дышит, и рассматриваю крутой изгиб его подбородка. Внезапно он открывает глаза. Мы лежим лицом к лицу.
— Привет, детка. — Голос у него спросонок сиплый.
— Привет, — нежно говорю я. — Доброе утро.
— Чем ты занимаешься? Еще рано.
— Смотрю на тебя.
— Зачем?
— Мне нравится твое лицо.
Он искренне удивлен. Почему? Ведь наверняка знает, что красив.
— Мне тоже ты нравишься, — говорит он. Обнимает меня, прижимает к себе. — Нравятся твои чувства.
Я краснею.
— Твой запах. — Он покрывает поцелуями мою шею, лицо. Мы избегаем целоваться в губы, как и всегда с утра. — Мне важна каждая мелочь...
— Почему?
— Ну, потому что...
Он глубоко вздыхает и, кажется, взволнован — даже испуган. Я хочу взять с ночного столика презерватив, но Декс отводит мою руку, и мы обходимся просто так. Потом он снова говорит:
— Потому что...
— Почему?
Думаю, что знаю ответ. Надеюсь, что знаю.
— Потому что, Рейчел... — Он смотрит мне в глаза. — Потому что я люблю тебя.
Он говорит именно так, как я себе и представляла, когда боролась с искушением сказать эти слова первой. А теперь уже не нужно.
Пытаюсь запомнить все. Выражение его глаз, прикосновение кожи. Даже то, как свет пробивается сквозь жалюзи. Эти моменты — не просто вершина, они прекраснее всего, что мне до сих пор доводилось испытывать. Слишком трудно их переживать. Меня не заботит, что Декс обручен с Дарси и мы вынуждены таиться, как разбойники. Я не думаю о том, что мне нужно почистить зубы и что у меня несвежие волосы. Есть только Декс и то, что он сказал, и я знаю, наверняка знаю, что это самая счастливая минута в моей жизни. В моей памяти, наподобие мгновенных снимков, проносятся картинки. Мы ужинаем при свечах, пьем шампанское. Сидим, уютно свернувшись, у ярко горящего камина на старой ферме в Вермонте, в доме со скрипучими половицами, в то время как снаружи валят хлопья снега размером с серебряную монету. Мы на пикнике в Бордо — на лугу, усеянном желтыми цветами, и он дарит мне старинное кольцо с бриллиантом.
Все это могло случиться. Он любит меня. Я люблю его. Что еще нужно? Конечно, ему не следует жениться на Дарси. Они просто не смогут быть счастливы после всего этого. Собираюсь с силами и говорю ему те же самые три коротеньких слова. Фразу, которую я не произносила уже очень, очень давно. Слова, которые до сих пор не значили ровным счетом ничего.
Мы не размышляем над тем, что именно мы сказали друг другу, но что-то в этот день витает в воздухе, вокруг нас. Это еще более ощутимо, чем уличная влажность. Я вижу это в его взгляде, когда Декс смотрит на меня, и чувствую, когда он произносит мое имя. Мы вместе, и признание придало нам отваги. Когда мы гуляем по Центральному парку, он берет меня за руку. Всего на несколько секунд, на пять или шесть шагов, но я чувствую прилив адреналина. Что, если нас застанут? Что тогда? Мне в какой-то степени этого даже хочется — хочется встретить здесь кого-нибудь из знакомых Дарси, какую-нибудь ее подругу по работе, которой пришлось остаться в городе и которая вышла ненадолго прогуляться в парке. Утром в понедельник она нас выдаст, сообщив Дарси, что видела, как Декс гулял с какой-то девушкой и держал ее за руку. Она все подробно опишет, но у меня достаточно заурядная внешность, для того чтобы Дарси ничего не заподозрила. А если и так — я просто буду все отрицать и говорить, что целый день работала. Скажу, что у меня вообще нет розовой блузки (она новая, Дарси ее еще ни разу не видела). Страшно обижусь, и тогда она извинится и снова будет говорить, что Декс ей изменил. Захочет его бросить, а я ее поддержу, стану твердить, что она поступает правильно. В этом случае Дексу не придется делать ровным счетом ничего. Так что все будет нам на руку.
Поднимаемся к пруду, обходим его, наслаждаясь открывающимися видами. Мальчишка в камуфляжных штанах выгуливает старую собаку; полная женщина бежит медленной трусцой, неуклюже оттопырив 6 локти. Мы идем по многолюдной дорожке. Слышу, как гравий хрустит у нас под ногами. Шагаем довольно быстро. Я довольна. Этот пруд, город, вся эта красота и весь мир принадлежат мне и Дексу.
Когда мы выходим из парка, на небе начинают собираться тучи. Мы решаем не переодеваться к обеду и идем прямо в «Атлантик гриль» — ресторан по соседству. Нам обоим хочется рыбы, белого вина и ванильного мороженого. После обеда мы под проливным дождем бежим домой и смеемся, поднимая фонтаны брызг на перекрестке, попадая в лужи, скопившиеся возле тротуара. Добравшись до квартиры, сбрасываем с себя мокрую одежду и вытираем друг друга полотенцем, продолжая смеяться. Декс натягивает семейные трусы, а я — его футболку. Мы включаем музыку и открываем вторую бутылку вина, на этот раз красного. Вытягиваемся на кушетке и несколько часов подряд болтаем, прервавшись только для того, чтобы пойти почистить зубы и перебраться на кровать, где нам снова предстоит спать вместе.
Потом внезапно, как это всегда бывает, времени остается всего ничего. И точно так же, как первая ночь с Дексом была похожа на начало летних каникул, наши последние сутки вдвоем все время напоминают мне конец августа, когда по телевизору вместо жизнерадостных детишек, потягивающих коктейль на бортике бассейна, появляется реклама этих противных «товаров для школы». Хорошо помню это чувство — смесь грусти и страха. Именно так я чувствую себя теперь, когда мы сидим в субботу на моей кушетке, а день плавно переходит в вечер. Упорно твержу себе, что не стоит омрачать грустью нашу последнюю ночь. Что все лучшее впереди. Он любит меня.
Словно прочитав мои мысли, Декс смотрит на меня и говорит:
