— Как прошло свидание с Ниной? — громко спрашивает она с кривой усмешкой.
Декс трет глаза, как это делают актеры, когда их герои просыпаются.
— Привет, — устало говорит он и делает вид, что снова засыпает. Она обнимает его и шепчет:
— Я люблю тебя.
Он стискивает зубы и говорит ей то же самое. А что ему остается?
Декс засыпает, думая обо мне. И о том, что ее подбородок, упирающийся ему в грудь, слишком острый.
Наблюдаю за ними на пляже, у воды.
Декс и Дарси стоят под лучами нежаркого июньского солнца. Это — первый выходной, когда я вижу их вдвоем, с тех самых пор, когда мы с Дексом сознательно и трезво занимались любовью. На мне темные очки, так что я могу смотреть на них, не боясь быть уличенной, в то время как Клэр болтает — догадайтесь о чем? — о свадьбе. Что, если вечер будет холодный? Может быть, купить какую-нибудь верхнюю одежду в тон — например, легонькие кардиганы? Киваю и бормочу, что это хорошая идея.
Декс только что искупался, хотя вода просто ледяная. Теперь они стоят рядом и болтают. Может быть, обсуждают температуру воды. Она задумчиво подходит к кромке прибоя, волна слегка касается ее ступней. Оба улыбаются. Декс ее обрызгивает, Дарси визжит, оборачивается и отбегает на несколько шагов. Вижу, как играют мускулы на ее длинных загорелых ногах.
На ней бикини телесного цвета. Волосы свободно падают на плечи, развеваются вокруг лица. Декс смеется; она грозит ему пальцем и снова возвращается к нему. Они поглощены игрой. Мне больно смотреть на них, но я не могу отвернуться.
Мне кажется, что они разыгрывают спектакль. Впрочем, Дарси всегда разыгрывает спектакль. А Декс добровольно в нем участвует. Конечно, он знает, что все мы за ним наблюдаем. Что я за ним наблюдаю. Когда кто-то отделяется от компании, чтобы пойти поплавать или побродить по воде, остальные непременно следят за ним! Океан — все равно что гигантская сцена. Естественно, что становятся зрителями, хотя бы ненадолго. Декс это знает и все же поддается этому душераздирающе игривому настроению. Он должен в задумчивости сидеть на своем полотенце, дремать или читать что-нибудь серьезное — так или иначе, показывать мне, что он растерян, расстроен, смущен. А вместо этого брызгается с Дарси и хохочет.
Маркус, приложив ладони ко рту, кричит им:
— Как водичка?
— Офигительно холодная! — сообщает Дарси и хлопает Декса по спине. Он мужественно говорит:
— Отличная вода, идите все купаться.
Ярость и боль. И зачем у нас с Дексом все это случилось? Как все глупо! Совершенно очевидно, что для него это почти ничего не значило. Я заставляю себя отвернуться и надеть наушники. На мои глаза наворачиваются слезы. Пересиливаю себя и не плачу.
Прежде чем успеваю включить плейер, Маркус интересуется, что я слушаю. После нашего свидания мы с ним виделись лишь однажды, но зато несколько раз говорили по телефону, и один разговор затянулся аж на час. Единственная причина, по которой не произошло второго свидания (по крайней мере он так думает), — простое стечение обстоятельств. Он занят. Я занята. Работы по горло. Потрясающая рутина. Тем не менее вариант с Маркусом все еще существует, чему я очень рада. Нужно уделять ему больше внимания. Когда расстанусь с Дексом, то может возникнуть к нему серьезное чувство. Улыбаюсь и говорю:
— Трейси Чапмен. Классный диск. Хочешь послушать?
Протягиваю ему наушники, в то время как Декс и Дарси идут к нам. Маркус слушает.
— Здорово.
Возвращает мне наушники и выуживает из сумки-холодильника колу.
— Будешь? — спрашивает он, когда Декс и Дарси почти совсем рядом.
Отвечаю: «Конечно», беру банку, отпиваю и вытираю крышку краем полотенца. Он следит за моими действиями добродушно-глуповатым взглядом:
— Я твоих микробов не боюсь. Разве что ты нахватаешься моих.
Смеюсь и качаю головой, как бы говоря: ах, Маркус, ах ты балда!
Маркус непонимающе моргает. Мне снова становится смешно.
Отличный расчет! Декс все видит. Я на него не смотрю. И не буду!
— Кто-нибудь пойдет купаться? — спрашивает он.
Клэр, как всегда, отвечает:
— Потом. Я еще не согрелась.
Маркус говорит, что вообще ненавидит плавать, особенно в холодной воде.
— Лучше понаблюдаю. Это забавно.
Дарси хихикает.
— Это не забавно. Это кошмарно.
Я ничего не говорю и включаю музыку.
— А ты, Рейчел? — спрашивает Декс, все еще стоя надо мной. Молчу, делая вид, что мне ничего не слышно.
Они с Дарси возвращаются на свои полотенца рядом с Клэр. Дарси стряхивает со ступней
песок, Декс уселся, скрестив ноги, и смотрит на океан. Боковым зрением вижу его плечи и спину. Пытаюсь не думать о том, какая у него гладкая кожа — если провести ладонью... Я не должна опять поддаться чувствам. Говорю себе, что на этом жизнь не заканчивается. Все перемены — только к лучшему.
Перед обедом, когда я переодеваюсь, Дарси заходит ко мне в комнату и спрашивает, нет ли у меня щипцов для ресниц. Говорю, что нет, такого не держу. Может быть, есть у Хиллари, но она сейчас в душе. Дарси садится ко мне на кровать и вздыхает. Выражение лица у нее становится томным.
— Сейчас у меня был самый классный секс, — говорит она.
Мне с трудом удается сохранить хладнокровие.
— Да?
Разумеется, сейчас начнутся подробности, но что еще сказать — не знаю. Лицо у меня пылает. Надеюсь, Дарси не заметит.
— Да-а, это было великолепно. Тебе не было слышно?
Это в духе Дарси — делиться такими деталями. Она не стесняется откровенничать об очень интимных вещах. Сообщает, кто что произнес в момент оргазма. Я всегда терпеливо выслушивала, смеялась, иногда мне даже нравились ее истории. Но те времена давно прошли.
— Нет. Наверное, была в душе, — говорю я.
— Мы тоже были в душе. — Она приглаживает мокрые волосы, потом мотает головой. — Ух!.. Уже несколько месяцев у нас такого не случалось.
Представляю себе, как прижимаются друг к другу их мокрые тела, и не могу решить, кого из них я ненавижу больше.
Уже поздно, около двух часов ночи. Я избегала Декса весь вечер, в доме и за ужином. Сейчас все мы в «Толкхаусе». Заказываю пару пива, себе и Хиллари, когда к бару подходит Декс.
— Привет, Рейч!
Я пьяна и потому развязна. Алкоголь приглушает страдание, оставляя только гнев и обиду. Этими эмоциями управлять проще всего, и они самые искренние.
— Правда?
— В чем дело? — спрашивает он.
— Ни в чем, — огрызаюсь я и порываюсь уйти.
— Погоди. Куда ты идешь?
