Я киваю в ответ.
— А ты что будешь дальше делать? — спрашивает Лео.
Это вопрос пока риторический, но я решаю все-таки ответить на него, причем абсолютно искренне:
— Просто не представляю.
Лео смотрит на меня, удивленно приподняв брови, словно понимает, что я сейчас переживаю, что именно хочу этим сказать. Ведь, в конце концов, мы с ним оба сейчас находимся почти в одинаковой ситуации.
Глава 33
Через час, поболтав еще немного о пустяках и допив кофе, мы с Лео садимся в абсолютно пустой вагон метро и едем на самую южную оконечность Бруклина. Оба делаем вид, что настроены на работу. Несмотря на это, я постоянно ощущаю легкое напряжение в общении. Мы явно больше, чем просто коллеги, мы понимаем друг друга с полуслова, и чем меньше говорим, тем сильнее чувствуем друг друга.
Я сосредоточенно считаю, сколько еще остановок до станции «Стиллуэлл-авеню». Похоже, нам еще, по меньшей мере, час трястись в метро. Некоторое время Лео перешнуровывает кроссовки, потом выпрямляется, с сомнением смотрит на меня и спрашивает:
— Неужели ты и вправду никогда не была на Кони-Айленде?
— Нет. Но место настолько знакомо по фильмам и фотографиям, что мне кажется, я его хорошо знаю…
— Ну, таких мест сколько угодно.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, как всегда заинтригованная разговором с Лео, сколь бы отдаленное отношение он не имел к миру наших чувств.
— Вот, скажем, Стонхендж… Кому вообще придет в голову поехать туда после стольких виденных фотографий? Что там делать? Подумаешь, каменные глыбы стоят в чистом поле, ничего особенного.
Такая аналогия меня веселит, но я решаю перейти к делу.
— Кстати, а твоя статья еще не готова?
— Почти, осталось только немного откорректировать.
— А о чем она?
— Если вкратце, то это репортаж о старом и новом облике Кони-Айленда. О конфликте между ними. О тех неизбежных процессах, которые там происходят.
Я бросаю на него полный изумления взгляд, вдруг осознав, что для человека, который постарался убедить всех — и в том числе себя — в исключительно рабочем характере этой поездки, я подозрительно мало знаю о статье, которую будут иллюстрировать мои снимки.
— Какие процессы?
Лео достает из сумки флайер с изображением пляжа Кони-Айленда.
— Суть в том, что крупный застройщик выкупил десять акров территории парка аттракционов и собирается вбухать два миллиарда долларов в развитие инфраструктуры — построить отели-небоскребы, жилые многоэтажки и все такое. Некоторые считают, что это как раз то, что нужно. Ну, знаешь, все эти разговоры про новую жизнь старых районов…
— А остальные?
— Остальные смотрят на происходящее философски. Они обеспокоены тем, что такое грандиозное строительство может в конце концов привести к трагедии Кони-Айленда: местные жители больше не смогут здесь оставаться; стереотипный образ этого места будет разрушен; малый бизнес постепенно будет вытеснен. Словом, наступит крах знаменитой пятицентовой империи со всем ее старомодным китчем.
— Пятицентовой империи? — переспрашиваю я.
Между тем наш поезд останавливается на станции «Куинсборо-Плаза». Двери вагона открываются, пассажиры заходят, смотрят на нас, но рядом с нами никто почему-то не садится.
— Когда-то добраться до Кони-Айленда на метро можно было всего за пять центов. Катание на аттракционах тоже стоило пять центов. Даже хот-доги, и те обходились в пять центов. Это поначалу Кони-Айленд считался дорогим курортом, а потом очень быстро превратился в место отдыха простых работяг. Всего за пять центов можно было сбежать от реальности, расслабиться, забыть о трудностях. Думаю, в этом отношении остров до сих пор мало изменился, — объясняет Лео, пока мы проезжаем под Ист-Ривер в направлении пересечения Пятьдесят девятой улицы и Лексингтон-авеню.
— Ты брал интервью у местных жителей?
— Да, я провел там несколько дней: гулял по пляжу и парку развлечений, прошел всю Мермейд-авеню от начала до конца, поговорил с «морскими волками», как они себя называют. Наслушался всякого: и рассказов о прогулочной набережной, и полную историю аттракционов. А уж сколько легенд связано со знаменитым аттракционом «Циклон»!
— Это ведь что-то вроде «русских горок»?
— Да-да.
— Кататься не пробовал?
— Да, в детстве… а волосы до сих пор дыбом. Знаешь, этой штуковине уже за семьдесят, она целиком из дерева, но работает как зверь! Никогда не забуду разговор с менеджером «Циклона». Настоящий морской волк, весь в татуировках, вот уже тридцать лет как работает на этих самых «горках», а сам ни разу в жизни не катался.
— Быть того не может!
— Честное слово.
— Он что, с высотой не дружит?
— Не-а; говорит, что раз сто залезал на самый верх. Просто боится, что аттракцион ему не понравится, вот и не хочет пробовать.
Я улыбаюсь, вспоминая, как часто во время нашего с Лео романа у меня возникало ощущение, будто я катаюсь на «русских горках» — сперва внутри словно что-то обрывалось, а потом сжималось и холодело.
— В общем, Кони-Айленд накануне больших перемен: прошлое против будущего, — резюмирует Лео.
— А ты на чьей стороне? За прошлое или за будущее?
Лео задумывается, потом озадаченно смотрит на меня:
— Если честно, понятия не имею. Иногда изменения идут на пользу, — философствует он, — однако прощание с прошлым всегда довольно мучительно.
Быть может, я не вполне понимаю, что именно он имеет в виду, но все же бормочу что-то одобрительное. Поезд останавливается, и вместо шума колес вдруг наступает звенящая тишина.
На улице пасмурно и совсем непонятно, какое сейчас время года. Мы выходим из метро на Стиллуэлл-авеню. Над нами нависают темные тучи. Кажется, они вот-вот обрушатся на землю проливным дождем. Не то чтобы слишком холодно, но все-таки я застегиваю плащ и потуже затягиваю пояс. Осматриваюсь и жду, какое впечатление произведет на меня пятицентовая империя, достопримечательность Нью-Йорка и всей Америки. Все здесь выглядит так, как я себе и представляла. В общем-то, почти так же выглядит любой курорт не в сезон: грязно, пустынно, безлико и все же волшебно и неповторимо. Материал для потрясающих снимков. Простор для сильных впечатлений.
— Ну вот мы и на месте, — бодро заявляет Лео.
— Ага.
— Пойдем сначала к воде? — предлагает он.
Я киваю, и мы идем по дорожке к пляжу, садимся на скамейку, наблюдая, как темные волны набегают на желтоватый песок. У меня мурашки бегут по коже — от ветра, от безлюдного пейзажа, а еще оттого, что рядом — Лео.
— А здесь красиво, — говорю я, кое-как приходя в себя.
