— Что?
— Он много значит для меня.
— Вот это сильно сказано, Эллен. Вот это замечательно! — Энди разъярен. — Твой бывший для тебя много значит! Любой муж мечтает услышать такое.
— Люси ходила на вечеринку к твоей сестре, — возвращаюсь я к первоначальным аргументам. — А ландшафтный дизайн на участке Марго выполняет Тай…
— Да! — признает Энди, вышагивая по комнате. — Но не забывай, что они оба поблизости именно по той причине, что они для нас ничего не значат. Это люди из прошлого, с которыми мы когда-то встречались. И все! А про Лео, похоже, ты так сказать не можешь.
Совершенно ясно, что это вопрос. Энди ждет, что я вскинусь и начну горячо опровергать последнее утверждение.
Но я не могу этого сделать. Просто не могу в довершение всего солгать Энди.
— Ты что, мне не веришь? — спрашиваю я.
От вопроса становится немного легче: самой-то себе я пока верю.
— Всегда верил, — отвечает муж, намекая, что теперь это в прошлом.
— Я никогда тебе не изменю.
Напрасно я так сказала. Об этом не говорят, потому что это само собой разумеется. Вот и Энди это почувствовал.
— Ура! Ура, Эллен! Можешь смело баллотироваться на звание «Лучшая жена», и не забудь включить это заявление в предвыборную кампанию.
— Энди, не надо так! — умоляю я.
— Да нет, серьезно — спасибо, Эллен. Спасибо тебе большое, что не изменишь мне с бывшим бойфрендом, котрый так много для тебя значит, — почти кричит он, а я ловлю себя на мысли, что первый раз вижу Энди в такой ярости.
Приходится прибегать к последнему оружию — переходить в нападение.
— Ладно. Я никуда не поеду. Завтра отменю съемку, останусь дома. Пофотографирую лучше живот твоей сестры еще для пары альбомов — или лоток с лимонадом, а ты играй себе в гольф… целыми днями…
— Это ты к чему? — непонимающе прищуривается Энди.
— Это я к тому, что у тебя все прекрасно. А моя жизнь полное дерьмо.
Я совсем перестала сдерживаться, и ненавижу себя за это, но говорю правду.
— Вот как, — протягивает Энди. — Правильно ли я тебя понял? Ты летишь в Нью-Йорк тусоваться со своим бывшим, потому что я люблю гольф? Это, стало быть, месть за гольф?
— Перестань упрощать, — говорю я, а сама думаю: «Как примитивно!»
— Выходит, это я во всем виноват?
— Ты не виноват, Энди… Виноватых нет, пойми.
— Виноватые всегда есть, — утверждает он.
— Я… Мне плохо, — сознаюсь я, и глаза наполняются слезами. Я старательно пытаюсь не плакать.
— Что ты имеешь в виду? — вопрошает Энди. — Наш брак? Атланту?
— В твоей Атланте… Я так устала притворяться!
— В чем именно, позволь тебя спросить, ты притворяешься? Не в том ли, что хочешь быть со мной?
— Нет. Притворяться, что я не такая, какая есть на самом деле.
— А кто просит тебя притворяться?! — Его выводят из себя мои жалобы, и я больше не могу сдержать слез. — Я когда-нибудь просил тебя притворяться не такой, какая ты есть?
— Я здесь чужая, — говорю я и вытираю слезы уголком простыни. — Разве ты сам не видишь?
— Создается впечатление, что я силой заставил тебя переехать! — Лицо Энди искажается страданием. — Ты же сама говорила, что хочешь этого!
— Я хотела, чтобы ты был счастлив.
Энди смеется — горько и неестественно.
— Ясно. Это твое жизненное призвание, Эллен, — делать меня счастливым.
— Прости, пожалуйста, — говорю я, — но я не могу иначе.
Он смотрит на меня, не отрываясь, будто ждет продолжения — какого-нибудь объяснения, уверения, что мне никто не нужен, кроме него. Но я все медлю — не могу найти подходящих слов, да и вообще слова не идут на ум, и тогда он опускает глаза.
— Почему ты не можешь иначе? — Он опять заглядывает мне в глаза, и тогда я говорю, что не знаю. — Не знаешь? — недоверчиво повторяет он.
— Я вообще уже ничего не знаю наверняка…
— В этом, Эллен… — Он успел одеться и обуться, и теперь хватает ключи и бумажник с ночного столика. — В этом я с тобой солидарен.
— Куда ты? — спрашиваю я сквозь слезы.
— Не важно, — говорит он и проводит по волосам ладонью как гребенкой. — Здесь я сегодня не останусь — хватит делать из меня дурака.
Меня охватывает отчаяние.
— Энди, — торопливо бормочу я, — подожди! Пойми… Ты не виноват… Это все я! Просто надо было…
Не обращая на меня внимания, он идет к двери.
Я выскакиваю из постели и бегу за ним. Горло перехватывает.
— Энди! Давай все обсудим! Ведь мы же решили, что будем обязательно мириться перед сном…
Энди поворачивается и смотрит прямо на меня, по-моему, сквозь меня:
— Мы уже все обсудили…
Глава 31
И вот в следующий миг, кажущийся не столько трагическим, сколько нереальным, я стою у окна и наблюдаю, как Энди садится в машину, разворачивается, включает сигнал поворота и выезжает на дорогу. Мне даже кажется, слышу тихий писк поворотника, раздающийся в пахнущем кожей салоне новехонького автомобиля. Тут же убеждаю себя, что мужчина, который не забывает включить поворотник, находится еще не на последней стадии бешенства. Не знаю, может быть, и впрямь мы с Энди вместе только потому, что так сложились обстоятельства, или потому, что нам так удобно. Пожалуй, Сюзанна права: нашим отношениям действительно не хватает страсти, и брак с некоторых пор превратился в приятный и взаимовыгодный союз, который ко всему прочему не приносит участвующим в нем сторонам былой радости.
Отхожу от окна, повторяя, что не намерена разбираться, кто из нас прав, кто виноват. Возможно, я не права, но единственное, чего мне сейчас хочется, — это сесть утром на самолет и оказаться в Нью-Йорке, вернуться к работе, снова увидеть Лео и постараться смотреть на все позитивно: на прошлое, на свой брак, на дружбу с Марго, на работу и на себя. Я не уверена, что смогу быстро вернуть себе позитивный взгляд на жизнь, но точно знаю, что, если останусь здесь, в этом доме, этого не произойдет вообще никогда.
Я выключаю свет и забираюсь обратно в постель. Спрашиваю себя, почему не плачу, — я ведь должна плакать. Со смешанным чувством страха и облегчения понимаю, что все мои нынешние эмоции — лишь жалкое подобие тех, что я переживала всего несколько минут назад, когда Энди еще был здесь. Более того, я настолько спокойно и отстраненно воспринимаю все происходящее, что порой начинает казаться, будто я смотрю финальные кадры какой-нибудь мелодрамы, со стороны наблюдая события чужой жизни и ожидая продолжения: «Интересно, останется она или уйдет?»
