— О Господи, Эл, ну не помню я! Какая разница? Просто хотели убедиться, что все хорошо, без обид…
— А они были, обиды? — не отстаю я.
Да, а вот у нас с Лео не было прощального разговора. Так и обошлись без него, если не считать ночного перелета. Который, пожалуй, ясности не внес, скорее наоборот.
— Нет, — говорит Энди. Потом садится в постели и мягко спрашивает: — А к чему ты это?
— Ни к чему… Просто чтобы ты не думал, что я ревную. Вы можете с ней общаться… Быть друзьями…
— Перестань, Эл. Ты же знаешь, у меня нет ни малейшего желания общаться с Люси.
— Почему?
— Ну не хочу, и все. Во-первых, у меня нет друзей женского пола. Во-вторых, мы с ней чужие.
Я обдумываю его слова. Примеряю их мысленно. Но у меня никогда не возникало подобного чувства к Лео, несмотря на то, что мы расстались «по-плохому» и долгие годы не поддерживали отношений. Я не знаю подробностей его повседневной жизни, но он чужим мне так и не стал.
— Как печально, — говорю я. На самом деле еще вопрос, какой сценарий печальнее. Первый раз задумываюсь: доведись нам с Энди расстаться, в какую категорию попали бы мы? Впрочем, что это за мысли? Такого не может случиться никогда. Или может?
— А что тут такого печального? — невозмутимо спрашивает Энди.
— Ну, не знаю…
Энди поворачивается ко мне. Приходится напрячь зрение, чтобы разглядеть его в темноте.
— Что у тебя на уме, Эл? — тихо спрашивает он. — Ты что, расстроена из-за Люси?
— Нет, — быстро говорю я. — Правда, нет. Она мне понравилась, честно.
— Ну, тогда хорошо.
Закрываю глаза и собираюсь с духом. Настало время сказать правду. В горле пересохло, приходится облизнуть губы. Затем, после долгой секунды, говорю дрогнувшим голосом:
— Энди, мне надо кое-что тебе сказать.
— Что? — Голос Энди спокоен.
Вдыхаю и выдыхаю.
— Это насчет завтрашних съемок.
— Ну? — Энди дотрагивается до моей руки.
— Эти съемки… Они с Лео. — я испытываю одновременно дурноту и облегчение.
— С Лео? — переспрашивает Энди. — Твоим бывшим?
Я буквально силой заставляю себя сказать «да».
— А что значит «с Лео»?
— Ну, он пишет текст… — я с трудом подбираю слова, — а я делаю фотографии.
— Понятно. — Энди включает лампу у изголовья и смотрит мне в глаза. Ни тени беспокойства или подозрения нет на его лице, и я всерьез думаю — не отменить ли мне съемки. — А как это вообще получилось?
— Мы случайно столкнулись в Нью-Йорке, и он предложил мне работу… — Я говорю слишком мало и делаю это слишком поздно, и, что самое плохое, сама понимаю это.
— Когда? — спрашивает он. По голосу понятно, что он пока еще на моей стороне, но уже включился в роль обвинителя. — Когда именно ты с ним столкнулась?
— Несколько месяцев назад… Да ты не волнуйся, ничего серьезного…
— Тогда почему ты мне не сказала сразу? — Логичный вопрос, не в бровь, а в глаз.
Это было, было серьезно, и началось все это ветренным зимним днем на перекрестке. А продолжилось, когда я пришла домой и утаила все от мужа. Если бы можно было вернуться назад и поступить иначе!
В некотором замешательстве говорю:
— Я просто не хотела тебя беспокоить.
Это правда, хотя и не вся. Но правда же!
— Серьезно то, что ты мне не сказала.
В широко раскрытых глазах Энди — обида.
— Понимаю, — говорю я. — Извини. Прости, но я… я так хотела получить эту работу. Вообще такую работу, — сбивчиво продолжаю я, нащупав верный путь.
Клянусь, работа — истинная причина моей поездки, хотя бы частично. Мне недостаточно сидеть в красивом просторном доме и дожидаться мужа с работы! Хочу, как раньше, заниматься своим собственным делом. Я воодушевляюсь надеждой — должен же Энди понять меня.
— Я скучаю. Я очень скучаю по Нью-Йорку.
Энди теребит себя за мочку уха. Лицо немного светлеет.
— Ну, если так, то давай съездим туда… Пообедаем, в театр сходим…
— Я вовсе не по этому скучаю, пойми! Я хочу там работать. Жить. Быть частью города, ощущать энергию…
— Ну, поезжай, поработай.
— Именно это я и хочу сделать.
— Но почему обязательно Лео? Что, без Лео нельзя обойтись? Тебя приглашают в «Платформу» снимать Дрейка Уоттерса, и вдруг ты не можешь найти работу без бывшего бойфренда?
Энди даже не подозревает, в какую ловушку загнал меня. Я даже засомневалась — может, он увидел-таки имя Лео под статьей с интервью? Или Марго ему рассказала? Таких совпадений просто не бывает, даже с везунчикпм Энди.
— Вообще-то, — говорю я, тщательно рассматривая маникюр, — с тем заказом, на Дрейка, мне тоже помог Лео.
— Стоп. С этого места поподробнее, — просит муж, который только теперь начинает злиться. По мере того, как он сводит одно с другим, выражение его лица все больше меняется. — Что ты хочешь сказать? Как он мог предложить тебе работу?
Собираюсь с силами — мне предстоит самое сложное.
— Он брал у Дрейка интервью. И позвонил моему агенту с предложением сделать фотографии.
— Может, он и в Лос-Анджелесе был? — повышает голос Энди. — Вы виделись?
Я киваю как можно более небрежно.
— Но честное слово, я не знала, что он там будет… Да мы и не общались особенно, не ходили никуда… И вообще, я все время была с Сюзанной. Все… сугубо по работе.
— А сейчас?
Вопрос бросает меня в пот.
— А сейчас… у нас еще одни съемки, — говорю я.
— И что, вы теперь так и будете работать в тандеме? — Энди вскакивает с кровати и буквально ест меня глазами.
— Да нет, все не так, — трясу я головой.
— А как?! Объясни, как? — Муж тяжело дышит, его душит гнев.
— Мы просто друзья, — говорю я, — которые иногда работают вместе. Два раза — даже не иногда.
— Ты знаешь, мне это совершенно не нравится.
— Почему? — спрашиваю я, будто непонятно.
— Потому что я ничего хорошего про него не слышал, а ты вдруг решила возобновить с ним дружбу!
— Марго всегда была несправедлива к нему.
— Ты тоже отзывалась о нем ужасно.
— Ну, потому что обижалась на него тогда.
— О да! — Энди издевательски закатывает глаза.
— Он хороший человек, — настаиваю я.
— Он урод!
— Он не урод… И не надо так о нем говорить… Он…
