— Сначала я и сам так думал. Потом решил получше узнать Чарлин. Что, если она окажется еще скандальней, чем Мэри? Так и пошло. День за днем, неделя за неделей. Они учились на разных факультетах, общих знакомых не имели. Словом, все было шито-крыто. И постепенно я успокоился, даже начал гордиться собой.
— Вот скотина!
— То же самое говорил мне мой друг, с которым мы делили комнату в общежитии. Он один был в курсе дела. Учитывая его близкое соседство, от него было трудно что-либо утаить. Не знаю, на кого из них он запал, на Мэри или на Чарлин, обе они были девки хоть куда, но в один прекрасный день не выдержал и раскрыл им глаза на все мои безобразия. Да-да, представь себе, это сделал мой лучший друг, с которым мы за время обучения в университете разве что из одной тарелки не ели.
— И что же было дальше? — воскликнула я, когда он на минуту умолк.
— Они не выцарапали друг другу глаза, как ты, возможно, полагаешь. Они придумали кое-что получше. Даже ревнивица Мэри, бог ты мой! — Нейл сокрушенно вздохнул. — Я жалею только о том, что не слышал, как они договаривались.
Я содрогнулась от предчувствий.
— Они заманили тебя в ловушку?
— Именно. Чарлин пригласила меня к себе (ее соседка уже вторую неделю отсутствовала по семейным обстоятельствам), я пришел, мы поболтали, выпили немного вина... А потом я увидел, как в комнату рука об руку входят моя красотка Мэри и мой друг Стивен.
— Господи боже!
— Им потребовалось всего несколько минут, чтобы объяснить мне, как я попал, аккуратно снять с меня свежевыглаженную рубашку, уложить на живот и крепко-накрепко привязать мои руки к спинке кровати. Вдвоем девочки вряд ли справились бы с этой задачей, все-таки у меня есть рост, вес, сила, сноровка и так далее, но присутствие в их команде Стивена сделало успех неизбежным.
Он еще немного помолчал и вскоре продолжил без понуканий:
— Ярость и стыд — вот что буквально парализовало меня в первый момент. Вполне предсказуемая реакция, правда? Лежать перед ними вот так (спасибо, что в штанах) и чувствовать себя персонажем тупого эротического триллера наподобие «Дневника девушки в красных туфельках» или «Девяти с половиной недель» — к этому я был не готов, совершенно не готов. Ну и плюс коварство моих возлюбленных. Увы, я любил их обеих. Я так и не сумел выбрать одну из них.
— А Стивен? Ты простил его?
— Слушай. Больше всего я боялся упреков, взаимных оскорблений, трагических возгласов типа «я так верила тебе!». Надо отдать должное, они обошлись без этого. Они заявили очень спокойно, что я наплевал им в душу, выставил их полными идиотками, оскорбил их женскую сущность, так что теперь они считают себя вправе меня за это наказать. Как известно из трудов Элиаде, Фрэзера, Леви-Брюля и других ученых-этнографов, у большинства древних и даже некоторых современных народов, имеющих индоевропейские и семитские корни, карой за прелюбодеяние для женщин является смертная казнь, а для мужчин — публичное бичевание. Поскольку Стивен выразил готовность побыть публикой, им обеим, Мэри и Чарлин, остается только привести приговор в исполнение. Хочет ли подсудимый сказать что-нибудь в свое оправдание? Я пробормотал: «Виноват», но, разумеется, это нас не примирило.
— Нейл!.. — ахнула я, чувствуя разбегающуюся по всему телу колючую дрожь.
Услышанное побудило меня ослабить петли ремня, за что он поблагодарил слабой улыбкой.
— Рассказывать дальше? Ладно, как хочешь. После того как они озвучили свои намерения, со мной произошла странная перемена. Ярость и стыд улеглись, на смену им пришло любопытство. Понимаешь, о чем я? В доме, где я вырос, телесные наказания не практиковались. Драки с кузеном Джеффри, как, впрочем, и остальные мальчишеские драки, тоже в счет не шли. В результате вдруг выяснилось, что я вообще не представляю, что такое удар ремня. Мой жизненный опыт ни на что подобное не распространялся. Меня впервые связали — связали женщины. Мне впервые угрожали расправой, которую я не мог предотвратить.
— Прилив адреналина?
— Колоссальный, леди. Все равно что прыгнуть с парашютом.
Я еще немного ослабила путы и устроилась так, чтобы видеть его лицо. Рука сама потянулась разгладить темные брови прекрасной формы, легкими касаниями продублировать очертания губ.
— Мой бедный Казанова. Эти влюбленные сучки пороли тебя ремнем?
— Точно. Сначала одна, потом другая, потом снова первая. Это справедливо, не так ли?
— Справедливо.
Более того, крайне эротично. Мужчина, под тяжестью которого ты корчилась от наслаждения, даже не подозревая о существовании соперницы, теперь корчится от боли в твоих и ее руках.
— У крошки Чарлин не очень-то получалось, и Стивен научил ее. Показал, что такое тяжелый удар с оттяжкой, рассекающий кожу до крови. Силенок у нее, конечно, было не столько, сколько у чемпиона университета по легкой атлетике, однако вполне достаточно для того, чтобы заставить меня обливаться потом и жрать угол покрывала.
— Этот проходимец Стивен посмел ударить тебя после того, как сам же тебя подставил?
— Посмел, — холодно улыбнулся Нейл. — Всего несколько раз, не больше десяти. Но ему удалось то, чего не удавалось ни Мэри, ни Чарлин — заставить меня стонать в голос. Так что он был просто обязан поделиться с ними секретами своего мастерства.
Заставить его обливаться потом, заставить стонать в голос... Должно быть, воздух в той комнате кипел от накала страстей.
— Они располосовали тебе спину до крови?
— Посмотри повнимательнее. В некоторых местах шрамы видны до сих пор. По крайней мере, Этайн их видит. — И пояснил на всякий случай, хотя я и так поняла, о ком речь: — Моя кузина Этайн.
— Этайн тоже была твоей любовницей? — спросила я наобум.
— Да, — ответил он с легкостью. — Этайн была моей всегда. Всегда.
Отсюда и его вражда с братцем Джеффри.
— Итак, я лежал, привязанный к кровати, озлобленный, истерзанный, беспомощный, а мои крошки и не думали закругляться. Тогда я подумал: чем же может закончиться эта история и какой из вариантов развязки я счел бы наиболее предпочтительным для себя. Меня беспокоило следующее: во-первых, чем бы все это ни кончилось, с этим мне предстоит как-то жить дальше (начиная с завтрашнего утра с каким чувством я буду смотреть на свое отражение в зеркале?); во-вторых, чем бы все это ни кончилось, придется поддерживать какие-то отношения с этой троицей (смогу ли я обходиться без них? и если нет, то кто их заменит?); и наконец, как любит повторять моя тетушка, что скажут люди? Стивен будет помалкивать, это ясно, но вот девчонки — девчонок рано или поздно начнет разбирать. Нужно срочно придумать что-нибудь такое, что наверняка отобьет у них охоту болтать. Примерно в таком духе я совещался сам с собой, пока не обнаружил совершенно случайно, что дружище Стивен возбужден. Он как раз подошел поближе, чтобы заглянуть мне в лицо. Ошибиться было невозможно. Это открытие вынудило меня присмотреться к остальным, и очень скоро по ряду косвенных признаков я догадался, что и они тоже пребывают в состоянии крайнего сексуального возбуждения. Вакхического, я бы сказал, возбуждения. Их лихорадило, на лицах блестел пот, волосы растрепались, и, обращаясь друг к другу или ко мне, они уже не разговаривали, а почти рычали.
