– Попросим об этом дятла.
– Дятла?!
И зашумела поляна, засвистела, защелкала, заревела. Когда шум стих, над лесом неслась дружная барабанная дробь, выбиваемая счастливым дятлом.
Волк стоял и утирал вспотевший лоб своей трясущейся лапой, а глаза его впервые в жизни блестели добрым блеском.
Так и стучит с тех пор дятел по лесу.
И ни один ХИЩНИК не посмеет тронуть его в эту минуту. Тихо, дятел работает, лес спасает!
Бабушка Нюра
Приболела бабушка Нюра. Так расхворалась, что вечером еле добралась до кровати.
– Видимо, смертишка приходит? – подумала с сожалением, с тем и заснула.
Проснулась ни свет, ни заря. Открыла глаза, в комнате полумрак. И хотя зрение уже не то стало, но женщину в белом она разглядела.
– Это ты, Авдотья? – спросила у женщины.
– Нет, я Смерть, пришла за тобой.
– И то пора, пожила на белом свете, устала.
– Ну, вот и хорошо, вставай и собирайся.
– Какие уж тут сборы, чай не царица какая?
– Ну, все же, приведи в порядок себя, умойся, переоденься. Поднялась бабушка Нюра, умылась и за веник взялась.
– А зачем веник-то тебе?
– Как зачем, вон какая грязь в избе. Эти дни занемогла, не прибирала.
– Без тебя приберут.
– Как это, без меня? Ты, гляжу, немолодая уже сама-то, а такие простые вещи не понимаешь. Умру я, приедут люди, увидят грязный пол, что обо мне подумают?
– Ну ладно, только побыстрей.
Подмела баба Нюра пол, принесла ведро воды и тряпку.
– Сейчас помою, а ты подыши свежим воздухом на улице.
– Некогда мне прохлаждаться, давай уж помогу. Вдвоем они быстро управились с мытьем полов. Баба Нюра взяла лейку, и в огород.
– А это зачем еще?
– Ну как зачем? Вчера такое солнце жарило, сейчас на небе ни облачка, повянут огурцы, а в этом году они хорошие, видать, будут.
– Но тебе их не едать.
– Мне, конечно, они без надобности, но соберутся люди на поминки, а на стол поставить нечего. И добро зря пропадет, пусть уж другим достанется.
– Ладно, пошли уж.
Смерть воду таскает, а баба Нюра полила огурцы, потом помидоры.
– Ах ты, батюшки святы, – всплеснула она руками. – Дрова не сложила. Смерть, а Смерть, давай уж сложим, вдвоем-то недолго?
– Я вижу, ты никогда свои дела не переделаешь, а мне спешить нужно.
– Куда спешить-то?
– Время пришло твоей подружке Аксинье.
– Что ты говоришь? Я ее на днях видела, она не жаловалась на здоровье.
– В вашем возрасте на болезни времени много не надо.
– Это ты правду говоришь, а все же, жаль Аксинью-то, работящая она сызмальства. Мы с ней почти одногодки, а в работе я всегда уступала ей.
Баба Нюра начала складывать дрова. Смерть постояла немного, вздохнула и стала ей помогать.
– Тебе, голубушка, с нами тоже маята.
– По-всякому бывает. Вот прошлым летом Ваню Бутылку из вашей деревни брала, намучилась, до сих пор вспоминать неприятно.
– Это того, который опился гадостью какой-то?
– Да, отравы наглотался.
– Ну, таких и не жаль, я тебе скажу.
– В нем человеческого ничего не осталось, еле душу нашла в его противной вони.
– И не говори, к такому подойти муторно. Бывало, напьется, вываляется в грязи, а уж не молоденький был. С ним Авдотья намучилась, кому сказать?
– Вот и я о том.
– Молоденьких зачем забираешь, им жить бы, да жить?
– Если бы только моя воля. Они же сами головы суют, куда деваться?
Сложили аккуратно дрова, вздохнули с облегчением.
Баба Нюра стала снимать с веревок белье.
– Пересохло уже, не отгладишь теперь, – пояснила она.
Со двора донеслось блеяние козы.
– Батюшки святы, – всплеснула руками, – Маруську я совсем забыла.
– Ну, хватит, – сказала Смерть сердито, – Тебя не дождешься.
– Я-то тут причем? Животина мучается, покормить, подоить надо.
– Сначала коза, потом куры, а помирать кто будет?
– Да помру, делов то, но нельзя же над животными изгаляться.
– Ладно, давай говори, что делать?
– Не серчай, мы мигом управимся.
Они приготовили корм, накормили животных, подоили козу.
– Попей молочка парного, пользительное, говорят.
– Я не пью и не ем.
– Как же ты, горемычная, всю жизнь голодная ходишь?
– Так вот и хожу.
Потом они пропололи огород, убрали навоз со двора, натаскали воды в баню, истопили, попарились.
– Смерть, давай чайку попьем после бани, душу погреем?
– Делай, что хочешь.
– Садись к столу, наливай.
– Нельзя мне.
– Эх, милая, да мало ли чего нельзя было делать, а делали. Бабушка Нюра отпила несколько глотков. Чай был ароматным, заваренный на травах по рецепту её бабушки.
– Меня покойница учила стряпать, – вспомнила она. – Забываться вот только стала, пробовала лицо ее вспомнить, веришь ли, не вспомнила. Вон сколько годочков-то прошло, сама давно бабушкой стала, ты за мной пришла. Оно и правильно, зажилась на белом свете. Сын и дочь давно оженились, внуки выросли, скоро правнуки будут.
Она оставила кружку с чаем, задумалась.
– Уехали из родного дома, помру, кто за могилой следить будет? Смерть, а там я своих встречу?
Этот вопрос, видимо давно не давал ей покоя, поэтому ответа ждала с особым волнением.
Но Смерть молчала.
Бабушка оглядела комнату, никого.
– Вот те раз, целый день приставала, а теперь запропастилась? Глянула на кровать и увидела, как усталая Смерть сладко посапывала, свернувшись клубочком.
– Умаялась, бедненькая, а я тоже хороша, загоняла совсем. Если с каждой так маяться, никаких сил не хватит.
Баба Нюра заботливо укрыла Смерть одеялом.
– Пока отдыхает, сбегаю к Анисье, проведать надо напоследок, а то, может, не придется увидеться.
Она набросила кофточку, осторожно вышла из избы. Смерть сквозь сон что-то проговорила, а потом опять сладко засопела.
Когда баба Нюра вернулась домой, на кровати уж никого не было.
– Вот незадача, – всплеснула она руками, – Не дождалась, видимо, спешила куда-нибудь.
